В эти весенние вечера окна за закрытыми ставнями оставались распахнутыми, и все звуки улицы слышались в зале так же отчетливо, как будто ты сидишь не в кабаке, а на мостовой. Вот прошла дозором ночная стража, вот, пошатываясь, бредет пьяный; случалось, и влюбленный распевал серенаду под чьим-нибудь окном. А однажды около полуночи прибежал Ренье, постучал в ставню и потребовал открыть дверь. Похоже, он был с друзьями, потому что на улице раздавался смех еще по крайней мере двух человек. Ренье продолжал стучать и звал Антуана.
Жаннетон вскочила, подбежала к двери и крикнула:
— Сейчас!
Но Антуан, задув свечи, спросил:
— Сколько там вас?
— Черт тебя подери! — рявкнул Ренье. — Быстрей открывай!
— Нет, — отвечал Антуан. — Я хочу знать.
И в этот миг на улице вспыхнула ссора между Ренье и ночной стражей. Послышались звуки ударов, звон оружия. Раздались сдавленные проклятия, чье-то тело упало на землю, удары, которыми обменивались противники, становились все стремительней. Жаннетон, точно обезумев, повторяла, обращаясь к Антуану:
— Ради Бога! Впустите Ренье!
Франсуа напряженно прислушивался.
Жаннетон крикнула школяру:
— Чего ты сидишь? Почему не поможешь мне?
— Понимаешь, лучше подождать, когда все кончится, — каким-то жалким голосом ответил он.
— Трус! — воскликнула девушка. — Господи, какие вы все трусы! Вы от страха за себя наделали в штаны! Ну ничего! Я расскажу Ренье, какие вы, и он отблагодарит вас.
Шум на улице внезапно утих; там остался только дружок Жаннетон, который вновь принялся колотить в ставни, звать Антуана, обещая вздуть его по первое число, если он сейчас же не откроет дверь. Впечатление было, будто Монтиньи задыхается от бешенства. Он ругался, изрыгал проклятия.
— Как! — в неистовой ярости воскликнул он, увидев Франсуа, который отворил дверь. — Ты был здесь и не вышел!
— Он наложил в штаны со страху, — объяснила Жаннетон.
— А ты отвали! — оттолкнул ее Ренье. — С тобой разговор будет потом.
И, вытерев окровавленную руку об одежду, он бросил Вийону:
— Со страху, значит? Ну-ну… Я вижу, на тебя можно положиться.
— Ренье!
— Пошел ты! — рявкнул Монтиньи.
У него оказалась глубокая рана, и Жаннетон усадила его за стол, велела сидеть спокойно и принялась накладывать повязку.
— Да пустяки это, — буркнул Ренье.
— А где твои дружки? — поинтересовался Антуан. — Куда подевались?
Марго, вышедшая на улицу проверить, не причинен ли какой ущерб, позвала:
— Сюда! Скорей!
— Что там? — спросил Франсуа.
