Франсуа подвинулся.
Но Колен, приведший школяра и Ренье в этот кабак, чтобы посвятить в задуманный им план, стал рассказывать, как вели себя в миг смерти казненные сегодня цыганка и ее сообщник. Девицы перестали смеяться. Франсуа обратился к Колену:
— Послушай, зачем ты нас мучаешь?
— А затем, — ответил Колен, — чтобы, если у тебя есть хоть капля чести, ты решил действовать.
— Как действовать?
В этот момент со всей учтивостью к их столу подошел муж Марго и объявил девицам, что их требуют к себе другие клиенты, и они гуськом во главе с Марго покинули комнату, а Колен, понизив голос, настолько живописно воспроизвел сцену утренней казни, что Франсуа невольно содрогнулся.
— Необходимо, — продолжал Колен, — чтобы люди наконец набрались смелости и объединились против таких жестокостей. Там, откуда я пришел, — и он упомянул Белые Ноги, — множество предводителей шаек твердо решили отныне не мириться со столь зверским обращением.
— Но я-то чем могу быть вам полезен? — удивился Франсуа.
Ренье спросил:
— Знаешь, сколько денег нужно на такое?
— Знаю, — ответил Колен.
— А где их взять? — робко поинтересовался Франсуа, которому весь этот разговор казался совершенно бессмысленным. — У тебя они есть?
— Будут, — решительно заверил его Колен, — если вы поддержите меня и дадите рассказать, как все это можно сделать. У каждого из предводителей под началом сотни по две людей, с которыми он может пойти на Париж. Ну и в тех местах, куда мы заглянем, мы тоже наберем немало народу.
— В Дижоне? — спросил Ренье.
— Да, — кивнул Колен. — И в Париже тоже, потому что нам нужно будет иметь в вашем городе сообщников, которые поддержат нас. Ну а что до денег — те, которые называют себя «ракушечниками», станут чеканить деньги, и они будут ходить наравне с нынешними.
У Франсуа было ощущение, будто все это ему снится в каком-то дурном сне.
— Вспомните, — продолжал Колен, — про золотые чаши и дароносицы, которые так легко красть по ночам из церквей, или про чудесные звонкие экю, денье, анжелоты, су, нобли, что лежат там в сундуках. Ими-то все и будет оплачено; чаши и дароносицы переплавим и начеканим монету, а наворованные деньги будем заботливо хранить, чтобы, когда придет пора, платить всякой голи, которую мы наберем в деревнях. А до того дня я буду искать верных людей и учить их, как собраться вместе и нанести сокрушительный удар. Ну, что скажете?
— М-да… — хмыкнул Франсуа. — Вроде все здорово, но с другой стороны…
