Ордер на молодость [с иллюстрациями] | страница 91

Возможно, мастер Ольгин, вы придерживаетесь других убеждении, считаете, что жюри виднее; там собраны самые мудрые, самые опытные, принципиальные и беспристрастные. Совершенно верно — собраны лучшие люди, но все же люди, со своими личными вкусами, пристрастиями, взглядами на главное и сверхглавное. Ведь и вы все, мои уважаемые соперники, лучшие планировщики степной зоны, имеете свое мнение о сверхглавном. Для Альбы — новизна, для Гасана сохранение природы, для Бебера — почтенная классика… не буду повторяться. Так вот и мне надо было подсказать жюри, что ваше мнение, мягко говоря, неполное…

Как же я мог подсказывать? Ведь общаться-то мне с ними не полагалось. Однако в пояснительной записке, излагая задачи, поставленные в проекте, я мог написать, что мы — африканские архитекторы — противники голого рационализма, лишающего архитектуру эстетической ценности, намекая на прежние проекты Дэн Ши;

что мы в такой же степени противники тоскливого однообразия, скучной приверженности одному-единственному стилю, имея в виду Бебера;

что мы строим города для современного человека и, отдавая дань традициям, не имеем права оставлять его наедине с природой, игнорируя все достижения цивилизации (камень в огород Гасана),

и что мы, с другой стороны, строя города для современного человека, не считаем возможным гадать, что понадобится его детям и внукам, а отцов и дедов всю жизнь держать во временном, кое-как оборудованном жилье, тоже наедине с природой в сущности.

Это против Альбы с его резиновым жильем у подножия резиновых гор.

И так далее…

(Могу только догадываться, какие шпильки были заготовлены против меня. Нкрума не решился все-таки обижать меня в глаза, спрятался за невнятным «и так далее».)

С жюри мне не полагалось общаться, не полагалось критиковать соперников публично, но мог же я говорить о планировке вообще. Гондвандийские архитекторы попросили меня прочесть им доклад об опыте работы в африканском сахеле. Кое-что я мог подсказать и тут. Я уже знал лозунг, брошенный Гасаном: «Гондванда была и будет Гондвандой». И знал, что это красивые слова, ничего более. Материк пустынный и материк со стомиллионным населением — не одно и то же. Что же касается архитектуры, у Гондванды не было собственных традиций, стиль был импортный, вывезенный из Европы, разбавленный американскими небоскребами. Но девизу Гасана надо было противопоставить другой, не менее броский. Я придумал: «Новый материк — любимое детище планеты». Девиз понравился, его подхватили, я увидел мои слова в газете. Говорят, их повторяли и на жюри при обсуждении.