— Сашенька, ты в полном порядке, пора просыпаться, — произнес ласково Егор Борисович.
Мальчик открыл глаза и улыбнулся. Баба Дуся запричитала:
— Апостол ты наш Егор-чудотворец, спасибо тебе, спасибо.
— Баба Дуся, какой я апостол, чего вы ерунду несете, — он поднял ее с колен, — домой ступайте, с внуком все в порядке и пусть больше к циркулярной пиле не лезет.
— Дяденька Егор, а почему я в больнице? — спросил маленький Саша.
— Бабушка тебя привела, Сашенька, ты уснул на пилораме, когда играл, видимо, плохо спал ночью, вот бабушка и испугалась. Ручки не болят, кулачки сожми, разожми.
— Не болят, дяденька Егор, — ответил мальчик, вертя ручками и сжимая кулачки.
— Веди бабушку домой, Сашенька.
— Пойдем, бабушка.
Он взял ее за руку. Она так и пошла, крестясь на ходу.
— Дяденька Егор, дяденька Егор, — засмеялась Звонарева и тоже закрутила ручонками, сжимая и разжимая кулачки.
— Эльвира Валерьевна, что с вами? — спросила ее коллега.
— Умом она тронулась. Везите ее домой и покажите психиатру — я хирург, извините, ей другой специалист нужен, — пояснил Сибирцев.
— Дяденька Егор, дяденька Егор, — продолжала смеяться и крутить руками Звонарева.
Шокированные коллеги увели ее из больницы.
— На этом проверку будем считать законченной, — констатировал Сибирцев, — уберите здесь все и отдыхать. Сегодня больных больше не будет.
Егор с тещей вернулись домой. Клавдия Ивановна взахлеб рассказывала мужу, сыну и дочери о произошедших событиях. Тоня уже знала многое о муже, а Андрей слышал подобное впервые. Он не мог не поверить матери.
Тоня, принеси мне самогонки с соленым огурчиком и отцу с Андреем, если желают, — попросил Егор.
Он выпил полстакана залпом, похрустел огурчиком и заговорил:
— Почему я должен доказывать этой дуре чиновнице свои возможности? Той, которая в своей жизни ни одной раны на свете не зашила и все время в кабинете сидит. Почему?
Клавдия Ивановна подошла и обняла зятя.
— Успокойся, Егор, ты все правильно сделал. Доказывать придется потому, что ты единственный и никто из врачей этого делать не умеет.
— А если бы этот маленький Саша не отрезал себе руку на пилораме, то меня бы элементарно выгнали с работы. За что — за обман, за непрофессионализм? Мне надо было ему культю зашить, и он бы всю жизнь безруким жил, так что ли?
— Успокойся, Егор, ты же знаешь, что все наладится со временем, — продолжала говорить Клавдия Ивановна.
— Знаю я все, знаю…
Отмахнулся он и допил самогонку. Посидел с минуту молча, склонив голову и продолжил:
