Он стоял в проходе, распластав руки на спинках скамей, сдерживая напирающих со всех сторон пассажиров и стараясь сохранить равновесие. Дряхлый вагон спотыкался на стыках изношенных рельс, шатался на поворотах из стороны в сторону и встряхивал запертую в нем толпу, как утрясают при упаковке ящики с нехрупкими вещами.
Кто-то впереди читал газету. Хорохорин от скуки заглядывал в хронику происшествий. Тогда же он совершенно отчетливо почувствовал, как на его голую руку, лежавшую на спинке скамьи, легла чья-то чужая легкая и теплая рука, должно быть только что сбросившая гревшую ее перчатку. Он отодвинул свою, чтобы дать место той, продолжая читать о каком-то жульничестве с приезжим крестьянином на Пешем базаре, но чужая рука последовала за его рукой, а когда он снова вздумал было прибрать ее, то та настойчиво пожала ее. Он вздрогнул, покосившись на преследующую его руку. По рукаву синей шубки, отороченной белым как снег мехом, он прополз крадущимся взглядом и увидел спрятанное в снежной груде меха хорошенькое незнакомое женское личико. Оно было совершенно спокойно, и, может быть, только в зеленых глазах, с преувеличенным равнодушием застрявших на морозном узоре стекла, сверкала, как отражение электрических огней, улыбка. Но и глаза едва были видны ему из-за его нахлобученной на лоб шапки.
Хорохорин еще раз осторожно пытался высвободить руку, но лежавшая на ней чужая рука, как пригревшееся животное, еще плотнее примкнула к его пальцам.
Никакой случайности во всем этом не было. Тогда он решительно поймал руку девушки и пожал ее. Она ответила на пожатие. Хорохорин оглянулся: девушка равнодушно смотрела в окно. Засмеявшись, он отвернулся, не выпустив ее руки, потом стал греть и ласкать ее в своей.
Скучная вагонная суета оживилась. Тусклые угольные лампы как будто стали светить с большей яркостью. Незаметным горделивым движением груди и шеи Хорохорин выпрямил голову и посмотрел на девушку. Она была хороша. Так быстро и смело развертывавшееся приключение не могло не занимать его. Во вздрагивавшей на его ладони разгоревшейся женской руке было что-то слишком откровенное, не оставлявшее сомнений в том, как кончится это приключение.
Не привыкший подолгу и помногу раздумывать над такими, как ему казалось, простыми вещами, он живо обернулся к соседке.
— Слушайте-ка! — начал было он.
Но она не ответила и еще пристальнее стала смотреть в окно с такою серьезностью, что он несколько раз должен был взглянуть вниз, чтобы убедиться, что именно ее руку он держит в своей.
