— Новые гости, Федор! Ты ищешь связей, а тут ищут тебя, — ответил Черкасов, обнимая Сидякина и меня за плечи и сильно прижимая к себе. — Доходит?
— Тогда за животовкой из бузины посылай… Выдумали тоже! — как будто не поверил тот.
Бывают же случаи! Просто как в сказке! Это и был Федор Марков, за чью судьбу беспокоились в обкоме. Я смотрел на него как на чудо, а он как ни в чем не бывало, поводя серыми озорными глазами, быстро шел к нам, адресуясь пока что к одному Черкасову.
Они были в добродушном, приподнятом настроении, когда все на свете кажется несерьезным и хочется подтрунивать над другими. Даже новость, которая должна была остепенить Маркова, наверное, показалась ему не совсем реальной. А может быть, тут таилось другое — гордость, желание показать: ну что же, это, конечно, радость, но я не мальчишка. Однако когда он подошел и протянул руку, я заметил — на серые своевольные глаза набегают слезы.
Потеряв по пути товарищей, Марков какое-то время действовал в одиночку. Но и после, когда возглавил группу, отряд, 'часто встречался с врагом лицом к лицу. Человек редчайшего мужества, он побывал даже в Вильнюсе, где, вспомнив прошлое — борьбу с пилсудчиками, покарал предателей и установил нужные связи. Неугомонный, решительный, он неизменно принимал участие в засадах, в диверсиях на железной дороге, в разгроме управ, вражеских гарнизонов — всегда впереди, всегда там, где огонь. Он сумел наладить такие отношения с населением, что оно помогало отряду, чем только могло, охраняло его от неожиданностей, вело разведку, сообщало о планах врага.
— Так, значит, ищете? — усмехнулся он. — Тогда условие. Получу взрывчатку, оружие — где наше не пропадало, это гебитскомиссаровская игрушка твоя.
Он полез в карман брюк, достал оттуда никелированный офицерский «вальтер» и протянул мне.
— Трофей. Взял лично под Свентянами. Тепленький. На, подержи для большего соблазна.
— Не хвастайся, — подзадорил Черкасов. — Мои ребята тоже позавчера состав с живой силой под откос пустили. Двенадцатый. Так, говорят, немцы потом целую плащ-палатку пилоток собрали. Ясно?
— Ничего, мы тоже пускали. И с пилотками, и с фуражом.
— Ну ладно. Нужно в отряде митинг провести, познакомить людей с письмом ЦК. Правда? — посерьезнел Черкасов.
Через день-два снова ударил морозец, затянул землю корочкой. В подлеске начали опадать листья. Правда, неохотно, по одному, неожиданно. Сорвется и летит черенком вниз. Сколько их упало за ночь? Не много, но они покрыли землю, приглушили шаги. А звуки в лесу, наоборот, как бы ожили, стали звонче.
