Зачем все это? Откуда скепсис, который чувствовал я в Кветче, когда разговор заходил о начинаниях Пыжикова-Старика? Что это? Его слабость? Чудачество? И все-таки хотелось верить этому пожилому, безусловно, умудренному жизнью человеку, который с маленькой группой добровольцев пришел сюда из-за линии фронта, сплотил вокруг себя ближайшие отряды и, вынашивая план организованной массовой борьбы, поставил перед ними задачу расти в более крупные соединения. Что же касается его слабостей, — если это только слабости, — у кого их нет?
— Зачем здесь охрана? — все же не выдержал я. Пыжиков хитро прищурился и, прочитав мои мысли, насмешливо погрозил палкой, которую захватил с собой из землянки.
— Она охраняет комдива. По-нашему, логично. Да и французы говорят, что жителям неба тоже нужны колокола.
Его шутливое признание также было продумано и сбило меня с толку.
— Верно, — согласился я. — Но… до них ли сейчас?
— Ого! Ну-ну! — подзадорил меня и удивился Пыжиков-Старик, взяв в горсть бороду-клинышек. — Наслушались уже… Однако не далеко ли зайдете такой дорогой? Вы слышали что-либо, ну, скажем, о таком, как Славка Победит? Вот какая кличка! Слава и Победа.
А ведь он, Казинец, который взял ее себе, по нашему мнению, зачинатель общегородского подполья в Минске. Мужество, видите, и то бывает разное. То оно отзвук на чужое мужество, то принятая эстафета. А Победит — слышите? Победит — начинал и утверждал мужество. И вот тоже приходится что-то утверждать… Поговорите с комбригом Воронянским, например. Его «Мститель» недалеко отсюда стоит…
Так перед нами вставали совсем неожиданные вопросы. Их необходимо было решать для себя, чтобы потом правдиво и объективно доложить о виденном и слышанном за линией фронта.
Бригада «Народные мстители» существовала пока что номинально. Отряд «Борьба», который должен был присоединиться к «Мстителю», не торопился с этим. Но идея образовать партизанскую дивизию импонировала Воронянскому. Она восстанавливала привычную армейскую субординацию, усиливала единоначалие. Она узаконивала, делала определенными роль и место майора Воронянского в борьбе, где из первооснователей он был старшим по званию. Вместе с тем он не мог не видеть и отрицательного, что несла с собой дивизия Старика, который стянул в болота Палика тьму народа.
Встретил нас Воронянский у штабной землянки. В военной форме, статный, подтянутый, с перекрещенными на груди ремнями от планшета и маузера, стал к нам как-то воинственно, чуть боком, будто приготовился к дуэли. Смуглое, волевое, по-военному строгое лицо, стальные спокойные глаза. В нем, украинце из-под Полтавы, — в позе, в лице, — замечалось что-то гордо-казацкое, воспитанное, видимо, долгим пребыванием в воинских кавалерийских частях.
