Они переделали все.
Хлоя собралась налить себе чаю, когда услышала поворот ключа во входной двери. Она отставила в сторону электрочайник и поспешила в холл.
Харальд как парализованный стоял на коврике у входа и пристально смотрел в пустое пространство. Будто ее тут не было. На сапогах застыла глина, с одежды текло.
– Ничего? – спросила она.
Он покачал головой:
– Ничего.
Тон у него был подавленный.
– Ужасно. Где она может быть? Что говорит полиция?
Харальд ничего не ответил и рухнул в кресло.
– Надо снять с тебя мокрую одежду, ты заболеешь. – Она попыталась помочь ему скинуть куртку, но он только отмахнулся.
Сделав несколько глубоких вдохов, она попыталась понять, что происходит.
– Ты чего-нибудь хочешь? Чаю? Воды?
Харальд закрыл лицо руками.
Хлоя провела рукой по его мокрым волосам. Прикоснулась губами ко лбу.
– Завтра придет мама и посидит с Людде. Мне жаль, что сегодня вечером я не могла искать вместе с вами. Мы ее найдем. Я уверена.
Харальд, похоже, слушал ее вполуха.
– Завтра все закончится. Завтра она опять будет здесь, с нами. – Хлоя попыталась говорить убедительно.
Харальд встал и пошел по коридору в сторону спален. На полпути повернулся и посмотрел на нее пустыми глазами.
– Пойду лягу.
– Сейчас? – Она удивилась и не смогла скрыть разочарование. – Давай поговорим.
– Я страшно устал и должен поспать. – Он отвернулся от нее и пошел дальше. Его сапоги оставляли мокрые следы на только что выложенном елочкой паркете.
– Я тут сижу целый вечер, волнуюсь. Без конца звоню тебе, но все без толку. И вот ты приходишь домой и сразу же ложишься!
От злости она была готова рвать и метать.
Харальд задержался у комнаты Люкке и открыл дверь. Зажег свет и сразу погасил его. Посмотрел на пол, а потом направился в их спальню в самом конце коридора.
Хлоя пошла за ним.
– Ты считаешь, что это моя вина? Я не получала твое сообщение. Я не знала, что должна забрать ее. Ты можешь проверить в моем телефоне, если не веришь мне.
Харальд, не раздеваясь, молча лег на покрывало.
– Погаси свет, – попросил он ее.
Хлоя стояла в дверях.
– Но в чем дело? Ты злишься на то, что я оставила ее на Лидингёвеген? Ты ее чересчур опекаешь. Ей уже восемь лет. Разве она не в состоянии пройти несколько метров до входа? – спросила она.
– Разумеется, в состоянии. Нет, я не злюсь, – ответил он.
Его спокойный голос еще больше вывел ее из себя.
– Ты бы хоть разделся.
На самом деле ей было все равно, что станет с паркетом фирмы «Миссони» от его грязных сапог и мокрой одежды. Но она ухватилась за первое попавшееся, пытаясь заставить его выслушать ее.
