лужу. Незаметно для себя, мое отчаяние сменяется на гнев. Гнев, распирающий меня
изнутри. Я ненавижу этих людей. Я хочу, чтобы они сдохли от любви друг к другу. Мне
хочется, чтобы они раскаивались предо мной, молили о своем прощении. Я просто
сгораю от желания схватить их за горло и придушить или утопить в своей же собственной
луже крови. Но я не в состоянии этого сделать. Всё, что я могу — это не сдерживать
рвущийся наружу вопль, и я не сдерживаю его…
Распахивая глаза, я часто дышу. Пока уравновешиваю свое дыхание, взгляд впивается в
потолок. Это был сон. Просто очередной сон.
— Твою мать, — выдыхаю и поворачиваю голову, чтобы взглянуть на время. Семь часов
утра. Приподнимаясь на локтях, чувствую, как голова пульсирует от дикой боли. Черт.
Похоже, я вчера немного перебрал. Смотрю по сторонам. Отлично. Ни одной киски
рядом. Это уже радует. Ненавижу выпроваживать по утрам оттраханных мною телочек. У
них всегда один и тот же обиженный вид. Будто я жениться им обещал. Я что, похож на
идиота? Хорошо, что сегодня выходной, иначе с похмелья у меня были бы проблемы.
Я пытаюсь встать с кровати, но, опираясь на правую руку, сразу же чувствую острую и
жгучую боль. Подношу её к лицу и вижу в засохшей крови опухшую кисть. Мне трудно
пошевелить рукой, но, кажется, все пальцы на месте. Этого мне еще не хватало. Шеф
опять будет мною недоволен. С ней срочно надо что-то делать, иначе выговора мне вновь
не избежать. Ладно, у меня в запасе еще два дня. Стоп. А что, вообще, вчера произошло?
Не успеваю прийти в себя, как слышу рингтон своего телефона, воющий с утра пораньше
о какой-то там неземной любви. Поменять бы мелодию…
— Да, — стону я, даже не посмотрев на входящий вызов.
— Эй, засранец, — слышу я в трубке хрипловатый голос своего брата. — Башка трещит
по швам с самого утра? — ухмыляется говнюк.
— И тебе доброе, — отвечаю я, разминая свою затекшую шею. — Чем обязан?
— Хочу приехать и надрать твою задницу в очередной раз, — пауза. — Ты хоть помнишь
вчерашний вечер? Бро, я всё понимаю, но и ты меня пойми. Так больше продолжаться не
может. Возьми себя в руки, нащупай в паху свои яйца и убедись, что ты мужик. Тем
более, прошло уже столько времени после… — он замолкает, явно не хочет бередить
раны не очень приятными для меня воспоминаниями. — Она этого не стоит. Её в твоей
жизни больше нет. — Последние его слова отдаются эхом в ушах, вызывая у меня голове
неприятную пульсацию.
— В том-то и дело, я ни черта не помню. Неужели что-то настолько серьезное?
