но они только переглядываются между собой.
— Как дела в отделе? Слышал, вы, парни делаете успехи. В городе столько раскрытых и
завершенных дел, — обращается папа к Джону, тщательно избегая моего взгляда.
Джон садится таким образом, что его колено прикасается к моему. Но он делает вид, что
ничего не замечает. Я, правда, хочу есть. Поэтому, запихивая в себя побольше еды, я
стараюсь не обращать внимание на постоянное касание моих ног. Нет, я не против
присутствия Джона, но все это выглядит очень странно.
— Спасибо, стараемся. Открыли новое дело по мошенникам. Сейчас все выглядит не
совсем хорошо, но мы намерены двигаться в правильном направлении. Дилан, булочку?
— он протягивает мне корзину с хлебом. Беру первую попавшуюся и киваю головой, как
дурочка.
— Ну, а ты, дорогая, не устала еще жить на работе? Отец сказал, что ты отработала три
смены. Дилан, так нельзя. Тебе надо чаще общаться с друзьями, мужчинами… —
замолкает мама, а я вскидываю голову, останавливаясь на ней своим взглядом.
Не могу ответить сразу.
Во-первых, мне надо прожевать, а во-вторых, я не грублю родителям. Никогда.
— Вы же знаете, что Келли с ребенком, а после Майкла… — подбираю слова. — В
общем, у меня нет больше друзей. С интернами я не особо общаюсь. Мне некогда. —
Обрубаю разговор.
— Ну, ты могла бы меньше работать, и тогда бы появились друзья. Милая, мне кажется
ты, как в ракушке живешь. Дом и работа. Мы уже с папой думаем предложить тебе
переехать к нам, — вкрадчиво говорит мама.
Да ради бога! Неужели, я маленькая? Уже почти слетаю с катушек, как чувствую ладонь
Джона на своей коленке. Он сдавливает ее, тем самым, останавливая меня.
— Я постараюсь, — соглашаюсь с ними. — Хирургия — нелегкое дело. Некогда
заниматься личной жизнью.
— По крайней мере, нам с мамой это не помешало. Дорис, помнишь, как мы в разные
смены дежурили. Ты жила в педиатрии, а я с ума сходил по операционной? — папа
сжимает руку мамы.
Наверняка все так и было. Мама в итоге стала педиатром, а папа остался в своей любимой
операционной. И, даже, если спросить любого из работающих людей нашей больницы,
все в один голос скажут о моих родителях самые хорошие слова.
— Ну, а ты, Джон, двинулся дальше? — папа подает маме грязные тарелки, явно готовясь
к десерту. Джон напрягает плечи и не отрывает своего взгляда от стола. Протягиваю руку
и сжимаю его ладонь. Думаю, ему не хочется говорить об этом. Но мои родители не
имеют в виду ничего плохого.
— Я, как и Дилан, работаю, — хмурясь отвечает он.
