любовь.
— Да, папа, извини, я очень крепко спала, — все еще дрожу всем телом. Между ног
влажно, а когда я прикасаюсь свободной рукой к груди, то нащупываю свои торчащие
соски. Позорище.
— Добрый день, родная. Дилан, мы с мамой хотели узнать, все в силе? Нам ждать тебя?
— папа говорит с надрывом, будто совмещает перетаскивание продуктовых пакетов с
общением со мной по телефону.
— Да, конечно. Сейчас только позавтракаю, — отвожу трубку от уха и смотрю на время,
— хотя нет, скорее уже пообедаю. Приведу себя в порядок и приеду.
— Хорошо, мы тебя ждем. С тобой все в порядке? Дыхание нестабильное. Отдышка?
Может, сердце? — встревожено спрашивает папа.
Знал бы он от чего отдышка.
— Нет, все правда хорошо, просто приснился кошмарный сон, — ну в какой-то мере я не
соврала.
В телефоне слышу глухой удар, будто папа ногой открывает дверь, затем кряхтение и
стук. Он что-то говорит мне, но из-за шумных звуков в трубке я не могу разобрать что
именно.
— Детка, не опаздывай. Мама собралась делать лазанью и твой любимый терамису.
Надеюсь, ты не откажешься полакомиться здоровой пищей, — в телефоне опять слышен
шум и треск.
— Милая, надень то платье, в стиле Одри Хепберн, которое я подарила на Рождество. Ну,
ты поняла, с белым воротничком, — мама выхватывает телефон у папы. — Стивен, не
урони пакет. Господи боже, как ты cправляешься в хирургии? Дома ты все разрушаешь,
— хихикает она, после хлопка. Я-то знаю, по какому месту был хлопок.
— Хорошо мама. Я пообедаю и буду у вас к шести.
Мы прощаемся, и после я иду умываться.
Мои родители за все тридцать пять лет совместной жизни до сих пор ведут себя, как
молодожены. Папа часто целует маму, и мама не остается в долгу. К сожалению, у меня
не получилось как у них. Встаю под душ и смываю с себя мысли о Майкле.
Почему он приснился мне? Я уже очень давно не переживала подобные эмоции. И больше
всего меня смущает то, что цвет глаз был точно не его. Отдаленно знакомый, но не его.
Обматываюсь одним полотенцем, вторым — отжимаю и протираю волосы. На скорую
руку сушу их феном. Надо еще успеть перекусить, но так как мои кулинарные
способности заканчиваются подгоревшим тостом, решаюсь на хлеб и арахисовое масло.
— Кел, привет. Как малыш? — спрашиваю с набитым ртом, пытаясь проглотить свой
обед.
— Думаю, все уже лучше, чем казалось. Колики. Напугал он меня. В педиатрии
насмотришься, потом на все реагируешь. Опять жуешь бутерброд? — смеется она.
— Да. Ты же знаешь, что я не Джейми Оливер. Крылышки и те могу спалить за пять
