Однако все редакции пришли к единодушному решению, что на Безымянную батарею следует послать коллегию из специалистов не только по репортажу, но грамотных и в артиллерии.
Такая коллегия в составе М. Юинга и г.г. Клярена, Ноэля, Л. А. Сильницкого и младшего из Маркиных, — кажется, устроила пеший рейд на Безымянную батарею и выяснила…
И выяснила, что японское командование почему-то вдруг стало к Безымянной батарее неравнодушно очень. И даже весьма очень.
В газетах появилась нота, которую называли вербальной, а покойников тем временем похоронили.
Борис Бета
(Во вторник будет II-ая глава, написанная А. Несмеловым).
В восемь часов вечера того дня, когда два бездельника в остроносых американских ботинках занимались дедукцией, к дому Коврова, на 5-ой Матросской, подошел молодой человек в сером летнем пальто и черной широкополой шляпе, надвинутой на самые брови.
Опасливо осмотревшись и убедившись, видимо, что он один, а завечеревшая улица ничем ему не угрожает, — молодой человек стукнул три раза в дверь.
Через минуту дверь осторожно приотворилась. В щель выглянуло старушечье лицо. Затем звякнула снятая предохранительная цепочка и старуха прошептала:
— Входи скорей.
Молодой человек очутился в темной маленькой прихожей. В страшном изнеможении он сел, покачнувшись, на сундук.
Из соседней комнаты в узкую дверную щель пробирался косой и желтый луч зажженной уже лампы.
— Вот, — сказала старуха, — убили Ниночку…
И всхлипнула.
— Как же быть, Глеб?
Молодой человек встал.
— Они еще не были в ее комнате? — сдавленным шепотом спросил он.
— Нет.
— Пойдем.
Через маленькую, нищенски обставленную столовую они прошли в дальнюю каморку. Несмотря на убожество квартиры, в этой комнате чувствовалось, что здесь жила женщина, любившая некоторый комфорт и шик. Пахло хорошими духами. На столе, перед прекрасным зеркалом в массивном серебре — стояли изящные дорогие безделушки.
— Как же быть-то, Глебушка? — заплакала старуха, садясь на постель, покрытую лиловым шелковым одеялом. — Ведь если они Локутову убили — и до нас завтра доберутся?
Глеб брезгливо поморщился. Видимо, его оскорбляло то, что старуха обращается к нему как равному и соучастнику.
— Оставьте меня здесь одного, — сказал он.
Старуха вздохнула и замялась.
— Что? — спросил молодой человек и в его голосе послышалась сталь.
Хищное и желтое лицо женщины вздрогнуло. Она поспешно вышла.
Заперев за нею дверь на задвижку, молодой человек почти в полном отчаяньи сел в камышовое плетеное кресло. Медленным движением достал из кармана пальто черный «Веблей».
