Щорс | страница 23



В конце июля восстание охватывает все южные уезды Черниговщины. Центр восстания — лесисто-болотистый район села Веркеевки, Нежинского уезда. Здесь находится штаб повстанческих отрядов Черниговщины. Он рассылает по всем селам Нежинского, Козелецкого, Остерского, Черниговского, Конотопского, Борзенского уездов приказ:

«Каждый уезд губернии должен иметь свою военно-революционную организацию… Каждая организация волости, мобилизовав свои силы, должна дать роту военного времени, а уезд — полк. Название — по месту существования».

Помещики, гетманские и немецкие власти бегут из сел в города, под защиту оккупационных гарнизонов. Крестьяне Нежинского уезда уже свободно убирают хлеб с помещичьих земель. Из Киева, Чернигова, Бахмача немецкое командование стягивает к Нежину около десяти тысяч штыков. Со стороны Гомеля перебрасывается кавалерийская дивизия. Войска оккупантов оцепляют уезд, и начинается облава по лесам.

Большая часть повстанцев не имеет винтовок, патронов — ничтожное число. Многие повстанцы вооружены только самодельными пиками.

Восстание подавлено. Расстреляно около трех тысяч повстанцев. Некоторые четвертованы. Те, кому удалось пробиться сквозь окружение, уходят в леса северной Черниговщины. Оккупанты жестоко расправляются с мирными жителями.

«29 августа по распоряжению немецких военных властей сожжено в с. Пятовске, Стародубского уезда, 94 двора и д. Янькове — 63 двора местных жителей за то, что в с. Пятовске и д. Янькове имеется более 30 человек, которые находятся в большевистских отрядах… Кроме того, немцами в виде контрибуции забран скот, хлеб и разное имущество, расстреляны брат большевика Савелий Суслов и житель с. Осколкова Мендель Рыклин, у коего имели приют большевики»[2].

По лесным дорогам северной Черниговщины, пересеченной рекой Десной и ее притоками Сновью и Судостью, день и ночь двигались пешие и конные патрули оккупантов. Стоило ветру или пробежавшему зайцу шевельнуть придорожный куст, как его сейчас же осыпал град пуль из автоматических ружей и револьверов. За каждым кустом оккупантам чудился большевик, а большевиками они называли весь трудовой украинский народ, поднявшийся на борьбу с поработителями.

Съезжать с дороги, углубляться в лес боялись даже сильные немецкие разъезды. Лес кишел повстанцами.

Глухими лесными тропами, ярами и болотами, заросшими кустарником, к повстанцам одиночками и группами пробирались люди, одетые в крестьянские свитки, шинели, пиджаки. Многие бережно несли под полами свиток и шинелей оружие.