— Не твой он!
Рикардо побледнел.
— Ах так…
— Этот ребенок от тебя, но не твой он! А мой! Мой! Мой…
Роза теряла сознание, она понимала это и боялась упасть. Сделала несколько шагов в сторону двери и — рухнула на ковер.
Рикардо бросился к жене, поднял ее и понес в ее комнату.
Еле слышно Роза прошептала.
— Тебе не стыдно? — И, закрыв глаза, добавила: — Этот «воздыхатель» Пабло мой брат…
— Дева Гваделупе! Что с ней? — закричала Томаса, увидев Розу на руках у Рикардо.
— Проследите за тем, как она дышит, а я вызову машину «скорой помощи.
Верная Леопольдина в мельчайших подробностях пересказала Дульсине жаркую ссору Розы и Рикардо.
Ее излюбленным местом для фиксирования происходивших в кабинете бесед была вторая дверь, выходившая в полутемный коридорчик, который вел к туалету.
Она всегда узнавала вовремя отпрянуть и, метнувшись в туалет, тихо запереться там, да еще спустить для отвода глаз воду.
Этот маневр был доведен ею до совершенства.
Место с акустической точки зрения было идеальным. Впрочем, острый слух шпионки никогда не подводил, даже если ей приходилось «работать» на известном расстоянии. Можно было с уверенностью сказать, что все звуки дома стекаются в ее уши, чуть оттопыренные, но красивые.
Лишь изредка Леопольдина вспоминала ту пору, когда счастливой девчушкой носилась по холмам в своей родной деревне.
Видя ее в постоянном черном облачении, никто не мог бы предположить, что была она в ту пору веселой хохотушкой, пятой дочерью в семье неудачливого фермера-ранчеро.
Обыденная сельская жизнь рано наскучила ей. А в иную жизнь вступила она, когда ее лишил того немногого и невосполнимого, что есть у всех женщин от рождения, сын лавочника Клементе.
Ей ничуть не было стыдно, когда она вспоминала, как отдала самое свое большое богатство за большущую плитку шоколада, с которой все и началось. Смазливый красавчик Клементе, подарив ей эту плитку, пообещал дать еще одну, но, разумеется, не в лавке, а в овраге за выпасом.
Он был аккуратным, этот Клементе, и захватил с собой подстилку, которую разостлал в густой заросли дрока. Леопольдина не сопротивлялась, она была с детства любопытна. Позволила себя раздеть и сделать с ней то, что так тупо делали кони и быки с лошадьми и коровами.
Небольшую боль она зажевала шоколадом.
Предусмотрительный Клементе обтер ей измазанные шоколадом губы и попросил никому ни о чем не рассказывать. Она была сметлива и сама понимала, что дома, если там прознают о ее шоколадном похождении, ей не поздоровится. Девственность была ее единственным приданным.
