Василий Васильевич пожал плечами и двинулся к проспекту. Как только он свернул в очередной переулок, кто-то догнал его и пошел рядом. Поваров с испугом оглянулся.
— Извините, конечно, — вполголоса сказал низкорослый человечек. Он покачивался и беспокойно шуршал подошвами. — Кинозал имеется. Я вижу, милиционер-то нездешний… И провожу, если желаете. По этой стороне, один квартал всего…
— Нет, нет, я сам дойду, большое спасибо, — сказал Василий Васильевич.
Человек отстал, но его шаги шуршали неподалеку, и за перекрестком он снова оказался под рукой.
— Вот, вот он, кинотеатр. Вот дверь, здесь.
Что-то в нем было нарочитое. Вином не пахнет, но говорит, как пьяный.
— Спасибо, я не разберу… Темно совсем.
— Электроэнергию экономят, заходите.
— Спасибо, — сказал Поваров и вошел.
Видимо, сеанс уже начался. В кассовом вестибюле светил пыльный желтый плафон. Кассирша пересчитывала деньги за окошечком.
— Один билет, — сказал Василий Васильевич. — Не слишком далеко и в середине, если можно.
— Зал пустой. Выдумали кино в такой глуши, — сказала кассирша. — Сборов нет, сиди здесь до полуночи. Какой вам ряд?
Опять что-то ненастоящее мелькнуло в ее голосе и в звоне монет на столе.
— Десятый-двенадцатый, — нерешительно сказал Поваров. — Какой фильм у вас идет?
— Не слышу. Говорите в окошко.
Василий Васильевич нагнулся, посмотрел через окошко на кассиршу. У нее были круглые руки, блестящие от загара; волосы глянцево отливали под яркой лампой. Она перестала считать деньги, подняла глаза и вдруг охнула.
— Я сейчас. — Она быстро повернулась, приоткрыла дверь и поговорила с кем-то, встряхивая головой и указывая назад, на Василия Васильевича. Он с удивлением следил за этими странными действиями. Он уже не ощущал тревоги или недовольства и даже напротив — ему было приятно смотреть на спину кассирши, округлую и тонкую, и на черные волосы, затянутые в гладкий пучок.
Нелюдим и домосед был Василий Васильевич. Вечерний поход в кино представлялся ему приключением каким-то, авантюрой, и потому его не удивляло, что авантюрное настроение как бы передавалось окружающим, что усталая красавица-кассирша была встревожена его появлением. Женщины любят пьяных и одиноких — эта старая ложь сейчас не казалась Поварову пошлой. В ней было утешение.
Кассирша обернулась, покивала Василию Васильевичу и исчезла. Скрипнула дверь, каблучки простучали по кафелю, она уже стояла рядом с ним в вестибюле.
— Вы уходите? — он спрашивал с надеждой и некоторым испугом.
