И в эту минуту смолк скрежет скрещенных мечей, треск ломающихся в схватке пик и стон раненых, доносившийся с вершины Кирим-тасхыла, где все еще шло кровавое побоище. В тревожной тишине притаилась тайга, остановил свои воды ласковый Хан-Харасуг, замерли, прислушиваясь, остроконечные горы, замолкли крылатые птицы и когтистые звери. И тогда, из-под самых облаков, с голой макушки горы, как далекое эхо, донесся печальный голос старого Албыгана. Умирающий богатырь прощался со своим народом:
— Дорогие сердцу моему люди! Хозяева гор и тайги, воды и огня, я навсегда покидаю вас! Передо мной открылись ворота безлунного мира, и я прощаюсь с солнцем и небом, с ласковой водой Хан-Харасуга и милыми взору моему скалами родного Кирима. Прости, милый край, что в трудный час я оставляю тебя в жестокой беде на поругание врагу! Прощайте, люди!..
Не было в окрестности горы, не слышавшей последних слов Албыгана, не было деревьев ста пород, пернатого хищника и четвероногого зверя, которых бы не тронула прощальная речь мудрейшего из мудрых.
Слезы кровавой пеленой легли на глаза матерей, девушки, не в, силах бороться с рыданиями, словно подкошенные падали на холодную землю.
Объятая горем, осиротевшая Алтын-Кеёк всплеснула руками, и стали они крыльями. Подхваченная могучим порывом теплого ветра, обернулась она кукушкой и полетела в небесную даль, навстречу огнеликому солнцу по дороге звезд.
А у подножия Кирим-тасхыла уже хозяйничали воины кровавоглазого Юзут-Хана. Они разрушили белый дворец, разметали все юрты и захватили несметные богатства, вытоптали травы и не оставили ни одного пня. Всепожирающий Юзут-Хан захотел повернуть вспять русло теплоструйного Хан-Харасуга, но не хватило сил; задумал сжечь островерхий Кирим-тасхыл, но не смог; хотел выдернуть из земли золотую коновязь, да не поддалась она ему.
Тогда ненасытный злодей обнажил смертоносную саблю и коснулся сверкающим лезвием шеи серо-буланого коня Албыгана, красавца Ойата. И богатырский скакун, тяжело захрапев, рухнул на холодную землю, и кровь, алым потоком хлынувшая из огромной раны, смешалась с прозрачными водами Хан-Харасуга.
Крики и стоны оглашали подножие горы Кирим. Злобные враги резали скот и, одурманенные хмельным зельем, поджигали траву.
Облака черного пепла заволокли снежные вершины скалистых гор, и густая черная пелена опустилась на берега Хан-Харасуга. Погасло солнце, скрылись звезды, и померкла луна.
Гонимые страхом, люди Албыгана пытались найти убежище в густолиственных таежных чащобах, но и здесь их настигали несущие смерть стрелы воинов не знающего пощады Юзут-Хана, а оставшихся в живых угоняли в неволю.
