Дельфи почувствовала, как липкий холод лизнул спину, и волосы зашевелились на голове. Но она пересилила себя, порывисто вздохнув, и смелее огладила его спину рукой. Он закрыл глаза и вдруг быстро задышал. Его тело мелко задрожало.
— Кросстисс… — обеспокоенно выдохнула Дельфи и легла рядом, прижимаясь к нему. — Прости…
Его руки вдруг рванулись к ней, сдавили и прижали к его груди. В первую секунду ей показалось, что он ее задушит, но он тут же вновь вдохнул и уже спокойнее задышал, нежно оглаживая ее тело.
— Я так устал… — услышала она его хриплый голос у себя над ухом.
— Кросстисс, давай улетим отсюда…
Он молчал. Лишь его руки периодически сильнее сжимали ее и тут же расслаблялись.
— Прости меня, пожалуйста, — вновь сделала она робкую попытку получить от него ответ.
— Делль, ты теряешь настоящее ради прошлого… — слабо прошелестел его голос. — Ты мне не веришь. Никогда не веришь…
Ее ошпарило неописуемым ужасом: она не узнавала его! Она пыталась вывернуться так, чтобы увидеть его лицо, но он лишь больнее сжимал ее. Наконец, она замерла и постаралсь взять себя в руки. Если она сейчас этого не сделает, случиться что-то страшное… В этом у нее как никогда не было сомнений.
— Послушай пожалуйста, — не видя его, начала она, и ее голос еле ощутимо подрагивал, — я тебя очень люблю и никому не дам тебя сломать, слышишь? Я тебя забираю отсюда!
Сначала он не шевелился и не подавал признаков, что услышал ее. Но, когда она уже готова была заскулить от отчаяния, неожиданно услышала знакомую усмешку у нее над ухом.
— И как ты это сделаешь? — в его голосе наконец засквозили знакомые живые интонации.
— А что тут сложного? — едва сдерживая волнение, спросила она.
Он, наконец, ослабил объятия, и она смогла поднять голову и посмотреть в его лицо. Оно было таким бледным и осунувшимся, что казалось он провел где-то неделю в мучениях, а не пол дня в кровати.
— А как же мир? — прошептал он. В уголках глаз заиграли ее любимые искорки.
— Мне все равно, — серьезно сказала она, — я не отдам тебя.
И она не врала. Может, не до конца осознавала возможность этого, но готова была поспорить с кем угодно на этот счет.
Кросстисс улыбнулся совсем уж живой улыбкой, и она вдруг расплакалась.
— Простииии, — заскулила она, утыкаясь лбом в его грудь. Мелкая предательская дрожь пробежала по телу. — Правильно Ааргард говорил, я — бестолочь…
Наг рассмеялся.
— Нашла, кого слушать, — покачал он головой. — Давай, нас уже заждались…
