Азул хмуро взирал на эту удручающую картину. Конечно, казнить направо и налево Хранителей было нельзя. А вот так стоять они могли до конца дней. Таким жертвующим не требовалось ни еды ни питья ни справления нужд. Азул питал ненависть к такого рода приговору, но ничего не попишешь.
Не все в этой куче были новичками. В углу на коленях уже довольно продолжительное время, зим пятьдесят навскидку, стоял убийца, а по невероятному стечению обстоятельств — Белый Хранитель.
Дракон вздохнул. Да, когда это все кончится, будет суд и допрос, и Зал, как он надеялся, все же немного опустеет. Но не до конца.
Лишь один Хранитель не стоял на коленях. Лоаденхайт гордо расправив плечи и подняв голову добровольно питал Нить, являя собой побежденный, но не сломленный духом образец. Он ни с кем не говорил и не отвечал на вопросы. Лишь озвучил просьбу продолжать служить Нити, как и ранее. Азул не стал ему отказывать. Но лишь потому, что судить его предстояло, по его мнению, не только ему. А, скорее всего, ему уже это делать после и не придется.
Дракон вдруг почувствовал, что не один и поспешно обернулся. Рядом с ним молчаливо стоял Кросстисс. Стоило Азулу его заметить, он поднял на него взгляд:
— Спасибо, — чуть склонил он голову.
— Как она? — встревоженно спросил дракон.
— Хорошо, — слегка улыбнулся наг.
— А ты?
— Я тем более.
Кросстисс скользнул взглядом по Хранителям.
— Он весь твой, — тихо произнес Азул, — если посчитаешь нужным…
Наг кивнул и двинулся к Лоаденхайту. Застыв на расстоянии вытянутой руки от него, он повернулся к нему и заслонил собой Нить. Луч Лоаденхайта ударился в грудь Кросстисса и затух. Советник перевел усталый, но все такой же дерзкий взгляд на возникшее препятствие.
— Что, убивать меня пришел? — прохрипел он, усмехаясь.
Кросстисс молча смотрел на него.
— Да какая разница, — вдруг оживился Советник, — я то хоть что-то пытался сделать! А что теперь?
И повысив голос, он вопросил на весь Зал:
— Какой у вас план?!
Кросстисс пронзительно взглянул на Советника, и тот внезапно пошатнулся от волны боли и тоски, что плескались в глазах нага.
— Ты чуть не убил ее, — тихо проговорил он, но у Лоаденхайта вдруг сами собой подкосились ноги. Он болезненно скривился, поспешно зажмуриваясь…
А когда открыл глаза, перед ним была лишь мутная темная толща воды, без света, верха и низа. Вода сразу заполнила рот, но не мешала дышать. Как скоро выяснилось, к сожалению. И кричать вода также не мешала. Советник кричал и барахтался в оживившейся мутной тьме, словно почувствовавшей новое подаяние… Но его, конечно, никто не мог слышать…
