Нарышкины, или Строптивая фрейлина | страница 51
Муж мой посмотрел на меня опасливо, а я поспешно потупила глаза, боясь выдать свое острейшее желание поскорей увидеть этих французских куртизанок.
– Не тревожься, Борис, – сказал князь, – бал сей будет вполне comme il faut. Никакого эпатажа. Это благотворительный бал в пользу неимущих. Его задают филантропы: поскольку нищета народная дошла до последней степени, ее пытаются уменьшить, кружась в танце. Слегка похоже на совет, который некогда Мария-Антуанетта дала бедным: «Коли у вас нету хлеба, ешьте пирожные!» Остается надеяться, что уплаченное за вход будет все же потрачено на пользу несчастным.
– И сколько за вход? – насторожился мой муж.
– Двадцать франков для дам и двадцать пять для кавалеров: лишние пять франков пойдут на покупку прохладительного.
– Однако… – возмущенно произнес было Борис Николаевич, которому, я сразу поняла, сумма показалась чрезмерной: он отчего-то всю жизнь крысился на то, что за вход на бал или на какое-то гулянье надобно платить! – но уловил изумление в глазах князя и сказал не то, что собирался: – Однако можно было бы на прохладительные и побольше, от танцев всегда пить хочется.
Ловко вывернулся, ничего не скажешь!
Народу на тот бал собралось тысячи четыре с половиной, так что сумма выручки получалась громадная, однако каждому бедняку досталось только по две буханки хлеба и по две небольшие вязанки дров, так много было страждущих.
Лишь только мы подъехали к Опере в карете князя, он что-то сказал встречавшему нас лакею, тот передал это другому, тот – следующему, и в самый миг, когда мы втроем вошли в вестибюль, с площадки широкой лестницы, которая вела наверх, в залу театра, было громогласно провозглашено:
– Принц Тюфякин! Принц и принцесса Юсуповы![24]
Таким образом объявляли всех прибывающих, и множество любопытных, более всего газетных писак, толпилось внизу, чтобы знать, кто именно прибывает на бал. Меня ничьи неизвестные имена не интересовали – мне хотелось поскорей увидеть бальный зал.
Поднимаясь по лестнице, украшенной, как и фойе, двумя рядами зеленых растений и корзинами цветов (князь Петр Федорович, который знал все на свете, пояснил, что они из королевской оранжереи), я вдруг испытала панический ужас, увидав, что меня окружают дамы, все как одна в белых платьях с голубыми шарфами. Мне почудилось, что мы попали на «мундирный бал», когда все дамы одеваются одинаково. Мой наряд выглядел бы тут нелепо! Но «принц Тюфякин» успокоил меня, объяснив, что это «мундиры» дам – патронесс бала, прочая же публика вольна одеться по своему бальному обыкновению. Я сразу перестала волноваться, тем паче что заметила уже немало взглядов, на меня устремленных: как всегда, мужчины смотрели с восхищением, а женщины – с завистью. Я мигом почувствовала себя в своей тарелке и исподтишка ответила на несколько мужских взоров.