Погода сегодня стояла прекрасная, над школьным двором раскинулось ясное небо, хоть чуть-чуть, но уже отличавшееся но цвету от летнего.
А два года назад шел дождь, было довольно холодно и Манфред Юст в тонкой замшевой куртке мерз на резком ветру.
Я пошел к столу. Педагоги заняли свои места за столом. Место напротив меня, почти два года принадлежавшее Манфреду Юсту, было занято и сегодня. Молоденькая учительница, которую я еще не знал, положила перед собой блокнот. Хорошенькая, она казалась застенчивой, Манфред Юст, без сомнения, порадовался бы, глядя на нее.
Штребелов уже сидел за столом, он кивнул мне, привел в порядок свои бумаги, казался спокойным, уверенным в себе, собранным.
А перед самым началом совещания пришла и Анна Маршалл. О встрече с ней я думал с тягостным чувством, даже с каким-то страхом. Надеялся — может, она больна, ведь смерть Юста должна тяжело на ней отразиться, в этом не было сомнения.
Однако движения ее были, как всегда, быстрыми, целенаправленными, она выглядела слегка взволнованной, но владела собой.
На какой-то миг я замер, не знал, как мне поступить. Встать и подойти к ней? Но она сама уже шла ко мне. Поднимаясь, я едва не перевернул новый стул, да, они явно слишком легкие.
— Привет, ты хорошо выглядишь, — сказала Анна Маршалл, подавая мне руку.
— Но что здесь стряслось… — пробормотал я.
— Не будем об этом, Герберт. Смысла нет.
И она так взглянула на меня, словно мне следовало тотчас опровергнуть ее. Мне надо было сказать: нет, смысл есть. Смысл должен быть, слышишь, даже если он сейчас скрыт от нас. Да, я бы охотно сказал ей это. Но что я знал? Если уж она не знает? Кто же еще мог мне все разъяснить?
Значит, и она не может.
Наверное, она что-то другое имела в виду, сказала просто так, поскольку здесь не место и не время было говорить о Юсте.
— Как перенесла Эва путешествие? — спросила она.
— Хорошо, очень хорошо, — ответил я.
— Спасибо за открытку. Мне тоже надо бы туда съездить.
— Это же очень просто, — подхватил я, — нужно только вовремя позаботиться. В Пицунде очень красиво.
Штребелов постучал по столу своим «шариком». Заседание начиналось. Анна Маршалл вернулась к своему стулу.
Совещание Штребелов открыл как обычно.
Вначале обсудили расписание. В нынешнем году мне не пришлось принимать участие в этой кропотливой и сложной работе — впрочем, впервые за долгие годы. Тем вернее мог я оценить опытность Штребелова. Он блестяще справился со своей задачей, увязав самые разные интересы и нужды. В соответствии с этим проходило и обсуждение, если вообще можно назвать это обсуждением, просто выступавшие предлагали отдельные дополнения и поправки. По лицу Карла Штребелова было видно, что он вполне удовлетворен, ему опять удалось составить безукоризненное расписание. Карлу доставляло истинное удовольствие решать организационные вопросы. Кроме него, я не знал ни одного человека, кто хотел бы составлять расписание, да и я, признаться, тоже. Да, в нашей школе учителям оставалось выполнять лишь подсобную работу, Штребелов никому не доверял главного.
