— Ты ее порицаешь? — спросил я.
— Да что ты, — ответила она, не отрывая глаз от площадки, — просто совсем другое поколение. Яснее всего это видно во время танцев.
— Ну-ну, — сказал я, развеселившись, — Юст скоро обучится отплясывать по-новому.
— Но этот стиль противоречит его натуре, — упрямо настаивала Эва.
— А ты что, знаешь, какая у него натура?
— Тебя же я знаю, разве этого мало?
— Но я тоже не отвечаю всем требованиям, какие твое поколение предъявляет мне, — сказал я.
— Ну, это дело другое, — возразила Эва, окинув меня быстрым взглядом.
Она что, ревновала к Анне Маршалл? Возможно, сама того не сознавая.
Девушка на площадке была восхитительно беззаботна. Ну и хорошо, подумал я, отметив, что отношусь теперь к Анне Маршалл гораздо объективнее, чем раньше.
Вот она, разница в летах, ничего не поделаешь.
Быть может, Эва имела в виду, что Юсту, с грехом пополам танцующему с Анной, было бы с ней, Эвой, или ее сверстницами лучше. Возможно, сложись жизнь иначе. Но сложилась она именно так. Те двое вместе.
Манфред Юст и Анна Маршалл были необычной парой, но все скоро привыкли, что они вместе, да и что могло в этом не нравиться, хотя, уверен, относились к этому факту по-разному.
И вот кончилась эта любовь.
Как же Анна? Конечно, мы с Эвой ее поддержим.
Так мы решили в Гагре и нашли в этом утешение. Поддерживать, действовать и так преодолевать боль и печаль.
Звезды сверкали низко-низко, над самыми горами и морем.
В тот вечер, когда мы прочли извещение в газете, мы впервые, глядя на них, не испытали радости.
Приехали мы домой уже во второй половине дня, последнего дня августа, а вечером я отправился к Карлу Штребелову.
— Что случилось с Манфредом Юстом? — спросил я, поздоровавшись.
Карл пригласил меня сесть. А сам поднялся из-за письменного стола, выйдя при этом из освещенного круга. На столе я увидел лист бумаги — надо думать, его речь на открытие нового учебного года, которую он произнесет послезавтра. Мы сидели с ним в старомодных добротных креслах, с которыми, как ни настаивала на том его жена, он не желал расставаться. Ей хотелось приобрести новый гарнитур, стыдно ведь держать в доме такое старье, считала она. Но стыдиться ей было нечего, кресла были удобными и мягкими.
— Так ты уже слышал об этом? — удивился Карл.
— Мы прочли в газете, еще в Гагре.
— А, — сказал он, — да, конечно, вполне возможно.
— От чего он скончался? — спросил я нетерпеливо.
— Избыточная доза лекарства, — сухо ответил Карл Штребелов.
