— Насплетничались вволю, не так ли? — подытожил Хемингуэй. — Что-то придется счесть преувеличением, но в целом картина правдоподобная. Рассказала что-нибудь ваша подружка Гвенни про покойного Сэтона-Кэрью?
— Кое-что, но гораздо больше она негодовала на хозяйку. Он уделял много внимания мисс Синтии, и ее матери это не могло понравиться. Но никто из служанок не знает, была ли та сама его любовницей. Даже если и была, то раньше, до переезда в Лондон.
— Что они говорят про ее реакцию на его смерть? Мне показалось, что она осталась равнодушной к происшедшему.
— Разве таких поймешь? Слуги утверждают, что она и глазом не повела. Правда, сегодня ее посетил врач и надолго задержался. Может, она опечалена гораздо сильнее, чем кажется? Это был доктор Уэструтер, — добавил Грант. — Он вам не говорил?
— Нет, я же не спрашивал. Я не удивлен, хотя он как будто не из тех, кто мотается по пациентам с чемоданчиком. Представляю, во сколько влетает одно его посещение! Чрезвычайно дорогой врач, скажу я вам!
— Опять этот доктор, шеф!
— Куда же без докторов! Если вы считаете, что закрученная на шее у Сэтона-Кэрью проволока — дело его рук, то позвольте напомнить о существовании более удобных способов прикончить ближнего. Нет, чем дольше я размышляю о фактах, тем больше меня тянет обратно на Чарлз-стрит для разговора по душам с миссис Хаддингтон.
— По-прежнему думаете, что это она? — уточнил инспектор.
— Так далеко я не захожу. Пока не знаю, но думаю, что все указывает на нее.
— Вопреки всему, что мы узнали, у вас все равно под подозрением она? Вы же хотели мотива, а у кого из них он есть, если не у Паултона?
— Знаю, — кивнул Хемингуэй и указал карандашом на телефон на столе. — Вот что застряло у меня в глотке, Сэнди! Как с самого начала застряло, так и торчит! Не важно, что и о ком мы еще узнаем, я постоянно возвращаюсь к одному и тому же.
— Из-за отпечатков, похожих на пальцы миссис Хаддингтон, на аппарате, к которому ей было вполне естественно прикасаться?
— Из-за сильного подозрения, что они появились там уже после того, как мисс Бертли положила трубку. А я не понимаю, как трубка повисла на проводе, разве что ее намеренно привели в это положение. Только не надо предположений, будто ее столкнули в борьбе: может, я и смахиваю на легковерного человека, но это лишь видимость. Сэтон-Кэрью мог бы опрокинуть столик, но не сделал этого. И к трубке он не прикасался…
— Наверное, потянул ее за провод? — высказал догадку Грант.
