— Вот как? Не иначе, ты вытянула длиннющую соломинку!
Бьюла горько усмехнулась:
— Увы, я не член профсоюза. Получаю три фунта десять шиллингов в неделю и стол — либо вместе с семьей, либо отдельно, на подносе в библиотеке. Так мне нравится гораздо больше!
Ей вдруг стало не по себе от изучающего взгляда ярко-синих глаз Харта.
— Зачем тебе все это? — спросил он. — Твоя хозяйка, говоря начистоту, стерва стервой и не видит в тебе человека. Ты обязана вставать перед ней навытяжку по любому щелчку пальцев с утра до позднего вечера. В чем смысл?
— Меня это устраивает. В наши дни работа на дороге не валяется. — Бьюла поспешила сменить тему: — Придешь на бридж?
— Да, а ты?
— Конечно, тоже там буду. Но играть не стану.
— Кто приглашен? Все те же?
— Да. Одиннадцать карточных столов плюс один-два человека, предпочитающих считать очки или просто наблюдать. Леди Нест будет с супругом, что уже придает вечеру блеск. Обычно он обходит Чарлз-стрит за милю.
— Кто станет его за это винить? Наверное, про присутствие великолепного Дэна Сэтона-Кэрью спрашивать излишне?
— Конечно, он тоже будет. Послушай, Тимоти, ты ревнуешь? Если да, то немедленно выбрось эти мысли! Сначала я думала, что он как-то связан с миссис Хаддингтон, но, по-моему, ошиблась: его интересует Синтия.
— Сатиры и нимфы! Нелепость! Будем надеяться, что это просто мимолетное увлечение. Трудно представить его женихом: слишком у него либеральные взгляды… Однако если он применяет свои чары к этой красавице, то можно понять, почему молодой Сидни Баттеруик так темпераментно развлекал компанию в тот вечер, когда мы слушали на Чарлз-стрит Столхэмский струнный квартет.
— Ты отвратительный!
— Отвратительным там был не я, — возразил Тимоти. — И я не воспользовался бы этим словом для описания ситуации. Я не против легкого утешения, к тому же человек широких взглядов…
— Шире некуда!
— Да, ширины моих недостает, чтобы объяснить ситуацию на Чарлз-стрит. Все-таки для меня она связана с девушкой, на которой я намерен жениться.
— Ты действительно считаешь меня невинным цветочком?
— Да, невзирая на все твои попытки убедить меня, что ты уже много лет умудренная светская дама.
Бьюла пожала плечами:
— Не моя вина, если ты упорствуешь в своих иллюзиях. Я предупреждала, что ты ничего обо мне не знаешь.
— «Ничего» — все-таки преувеличение! — радостно заявил Тимоти. — Например, мне известно, что в определенный момент ты возомнила, будто против тебя ополчился весь мир. Еще я знаю, что ты в ссоре со своей родней, и под твоей малоубедительной личиной ранней умудренности скрывается страх.
