На Афанасия они внимания не обращали, и от этого ему стало немного обидно: как-никак стерег. Застучали молотки, это починяльщики, разъяв обшивку и добравшись до внутренностей аэроплана, забивали дыры в баке выстроганными из палки клинышками. Офицер, помогая зубами, соединял провода. Тут же поснимали с верблюда бурдюки и жестянку, начали лить в горловины нехорошо пахнувшую жидкость, потекло желтое тягучее масло. Опорожненные бурдюки полетели на землю. Завертели пропеллер. Офицер сидел в кабине, кричал непонятные команды. Мотор загрохотал, задымил едким газом, офицер вылез, сказал:
— Все в порядке…
На краю станички показались любопытные, часть солдат побежала к ним, закричала:
— Не подходи! Опасно для жизни!
Поручик покосился на Афоню, отошел в сторонку, свистнул. Оставшиеся быстро собрались вокруг. Что он негромко говорил, Афанасий не расслышал, но прислушиваться не стал: дело военное. Только теперь он понял, что аэроплан вот-вот улетит. От этого стало как-то нехорошо.
Батюшки! Да ведь в заднем гнезде он забыл торбу! И там еще фунта три окорока, краюха хлеба пшеничного, три луковицы. А главное (грешным делом, Афоня собирался к вечеру смотаться на плес, порыбачить), два крючка фабричных, леса двухжильная, поплавки, сам мастерил!
Афанасий побежал к аэроплану, ткнулся взглядом в спины солдат (те на него не смотрели, склонившись, разглядывали бумажную карту), полез в кабину. Торопясь, дернул торбу, из нее посыпалось. Леска запуталась, замоталась вокруг железной загогулины на днище кабины. Афоня сел на коленки, не дыша, начал разбирать.
Аэроплан дрогнул, но он не обратил на это внимания. И тут-то вдруг над его головой хрипло, непонятно закричали, забухали рядом частые выстрелы, завизжал нечеловечески, видно подраненный, конь. Громко щелкнуло — и в стенке, рядом с Афоней, образовалось круглое отверстие, из которого торчали лохмотья и щепки. Пуля, что ли?
Афоня ошарашенно, разинув рот, соображал, но никак не мог сообразить. В уши ударил такой грохот, что их будто кулаком заглушили! Все вокруг заревело, затряслось, задвигалось, поехало. Царапая руки, хватаясь за края кабины, Афоня высунул голову и заорал благим матом. Но фуражка поручика, торчавшая в передней кабине, даже не повернулась. От блестящего винта садануло ревом и ветром, Афоня задохнулся.
Аэроплан быстро бежал по земле, шатаясь и подпрыгивая. Позади к краю степи скакали на конях давешние солдаты, за ними бежал освобожденный верблюд. А еще дальше, растянувшись в длинную цепь, вслед за аэропланом неслись конники, их было много, над головою посверкивали шашки, а с бугра строчил и строчил прямо по Афоне пулемет!
