«Эх, чудо бы какое-нибудь случилось! — думал Афоня. — Ветром бы дунуло так, чтобы крыши в небо, дувалы посыпались! Или земля бы затряслась!»
Афанасий сжал кулаки, закрыл глаза и начал молиться: хорошо бы пожар начался, как в позапрошлом году, когда батя в одних портках по селу метался, звал людей сарай тушить, все сено сгорело.
И чудо случилось!
Но совершенно не то, которого ждал Афанасий.
Впоследствии, когда станица успокоилась, общество подвело убытки от «чуда». А они были немалые. Звонарь Никита, по прозвищу «Дай Кашки», которого за природное слабоумие даже в армию не брали, решив, что настал конец света, ударил в набат, раскачал большой колокол на церковной звоннице так, что ветхие балки, не привыкшие к такому звону, треснули, колокол загудел с божьего храма вниз и ушел в землю по самые ушки. Это бы еще ничего, но он раскололся прямо поперек литого двуглавого орла на боку и, когда его выкопали, никакого звону больше не издавал… Так, какое-то скрипение. «Дай Кашки» же, по странной случайности оставшийся в живых, хотя и треснулся об землю рядом с колоколом, только махал руками и, брызжа слюной, хихикал и объяснял что-то никому непонятное.
Супоросная свинья на дворе престарелого сотника Лопухова из-за шума и треска метнулась в колодец, совершив над собой смертоубийство. От чего престарелый сотник Лопухов, рассчитывавший получить за свинью хороший куш, впал в задумчивость и даже ругаться забыл.
Когда собрали разбежавшееся по степи станичное стадо, недосчитались двух коров. Кости их впоследствии были найдены в дальнем овраге — то ли их волки загрызли, то ли попадали сдуру коровы сами в овраг.
Два деда, заводившие сеть на омуте, бросили ее, и сеть унесло течением. А она была почти что новая.
Много еще разного случилось в станичке в те страшные минуты и с людьми взрослыми, и со скотиной, и с малыми ребятами. И только папаша Афанасия, несмотря на слабую грудь, оказался смелым человеком. Метнулся в дом, вытащил карабин и, взобравшись на крышу база, расстрелял три полные обоймы в сторону «чуда», что, однако, не произвело на него никакого впечатления.
Появилась эта образина со стороны моря, растопырив широкие желтые крылья и свесив к земле круглые лапы. По степи перед нею, как мяч отскакивая от земли, катился страшный треск и грохот. От этого грохота внизу вздымалась пыль и катились копешки степной травы — курая. Образина перла прямо на станичное стадо, на ошалевших от неожиданности пастухов. Когда они попрыгали с коней и попадали, закрывая голову руками, сей страшный летящий предмет поднялся немного выше. Но коровы от этого в спокойствие не пришли, а, наоборот, задрав хвосты и мыча, порскнули вразброд по степи.
