Молочков улыбнулся и вышел.
— Поскольку мой лучший друг, товарищ Щепкин, выдал вексель на мою лояльность, я имею право задать вопрос? — Свентицкий оживал, хамея на глазах.
— Да, — кивнул Туманов.
— Вы меня намерены задержать? Здесь?
— Извините, намерен! Предлагаю служить в нашем авиаотряде, командиром которого я имею высокую честь состоять…
— Летать я не против. Но не в этой дыре! — перебил Свентицкий. — Я хочу домой! Или хотя бы в Москву! Белокаменную! Златоглавую! К Царь-пушке! И вы не имеете права…
— Может быть, вы пока прогуляетесь, гражданин Свентицкий?
Свентицкий оскорбленно вздернул голову, вышел.
— Это он так… Останется, — сказал Щепкин.
— Останется не останется — вам его лучше знать. Как скажете, так и будет! У нас сейчас в авиации все бывает. Среди летного состава каждый второй — сомнителен. Сеют их, просеивают, а толку? Слыхали, может быть, что в январе в Воронеже стряслось?
— Откуда? — засмеялся Щепкин.
— Капитан Свешников увел к белым весь авиаотряд! Перелетели! Девять машин!
— Много… — согласился Щепкин.
— На карту взглянете?
— Непременно.
Туманов разложил на столе потертую на сгибах карту, всю в старых карандашных пометках, в дырах от ластика.
— Спасибо вам за своевременное предупреждение о том, что британцы будут бомбардировать город! — сказал он. — Населению, пока без разъяснений, приказано крепить погреба, заняться убежищами. Имеется на весь гарнизон одна зенитная пушка, но к ней нет снарядов. Обещали прислать. Значит, как ни раздумывай, а основная тяжесть обороны воздушной падает на наш отряд. Пилоты у меня из разных частей, и хотя еще не совсем притерлись друг к другу, но летать могут. Тут другое дело, товарищ Щепкин… Раз есть против нас летчики, значит, придется с ними драться. А стрелять мои в воздухе еще не очень ловки. Да и за зиму отвыкли… Как вас там, во Франции, учили этому делу?
— Само собой…
— Вот и возьмитесь. Для начала. Чтоб они у нас и сами стрелять могли, и чужой пальбы не боялись.
— Хорошо, — сказал Щепкин.
— Теперь взгляните на карту, товарищ Щепкин. Вот эти пометки означают промежуточные площадки, которые мы оборудовали за зиму. Что такое площадка? Три-четыре бочки с бензином, касторкой, немного медикаментов, патроны… На каждой по два-три бойца. Охрана.
— Маловато их… Площадок.
— Сколько смогли, — сказал Туманов. — Зато в дальнюю разведку ходить сможем… Что в сторону Гурьева, на Александрово-форт, что в сторону Святого Креста…
— Это все хорошо, — согласился Щепкин. — Только в одном славяно-британском корпусе уже почти восемьдесят машин. И все новехонькие, последних марок: «де-хэвиленды», двухместные, тяжелые… «эс-и-файфы»… А у вас сколько машин?
