На следующий день он сразу же после возвращения заболел тяжелым воспалением легких, и ему на несколько дней пришлось лечь в больницу. У него так поднялась температура, что временами он терял сознание.
Потом, когда ему стало лучше, одна из санитарок спросила его, почему его так вывел из себя вопрос врача, что он стал кричать на него и ругаться.
Что за вопрос, хотел бы вспомнить Чарльз.
«Он обычно задает его всем — вы курите?»
Он откинулся на спинку стула.
Во время обеда его немного знобило, и после кофе он выпил глоток настоянного на травах шнапса, что привело его в полный порядок. Бутылку он нашел внизу в шкафу загородного дома, где недавно поселился. Дом принадлежал одному из его друзей, который его приобрел не более года назад. Это был небольшой старый крестьянский дом, он стоял высоко чуть поодаль от деревни, в Бюнднерских горах. Построен он был на склоне, поэтому в жилое помещение от крыльца вела лестница. Комнаты были низкие, окна узкие, и внутри висел запах остановившегося времени. Отапливался дом кафельной печкой, встроенной в стену между комнатой и спальней, еще на кухне была дровяная печь, на которой тоже можно было готовить пищу. Если кому-то казалось затруднительным топить печи, можно было включать электрокамин над раковиной умывальника и готовить еду на двух электрических плитках. Душа или ванной в доме не было, только туалет, который находился в пристройке в конце коридора.
Гостя звали Бальц, и он въехал сюда в начале этого года, чтобы в полном одиночестве и в полном покое отпраздновать здесь свое сорокалетие. Сегодня с утра он затопил кафельную печь, и теперь аромат еловых веток, заложенных под буковые поленья, наполнил застоявшийся воздух, и можно было легко дышать всю ночь.
В комнате возле обеденного стола стоял еще небольшой столик с плетеным стулом и продавленным диваном. На плетеном стуле теперь сидел Бальц, перед ним пустой стакан из-под шнапса, и сам он глядел в окно.
На улице шел снег, и ему нравилось смотреть в серое небо, откуда сыпались, мельтеша, белые хлопья.
Когда он пришел вчера вечером, то еще долго вглядывался в долину, в гребни и вершины гор, одни казались ближе, другие, — бесчисленные, запутанные, далекие — в сумерках сливались друг с другом. Но уже утром тяжелые облака заволокли долину и остались лежать над деревней на склонах, завесив непроницаемым мглистым пологом все вблизи и вдали.
Бальц не стал горевать по этому поводу. Он пришел сюда не за тем, чтобы совершать лыжные прогулки или заниматься зимними видами спорта, у него не было нужды вглядываться в эту даль, ему надо было всмотреться внутрь самого себя. Он хотел поразмыслить о своей прежней и о своей будущей жизни, недаром он взял с собой ноутбук. Вчера вечером он уже включал его и открыл там документ под названием «Моя жизнь», но дальше первого предложения — «Родился сорок лет назад в день Трех царей
