И, вроде, надо бы тебе про это все рассказать, а не хочется. Даже злиться на тебя уже не тянет. Сил нет.
Забавно получается. Безразличие, похоже, является любовью, загнанной в угол. Ресурсов бороться за выживание не осталось, подпитки нет, остается адаптироваться к ситуации, превратиться во что-то безликое. И это — единственное, о чем я жалею. Что я позволила все с ней, моей красивой, чистой, сияющей, проделать. Потому что так у меня не осталось ни ее, ни тебя.
Не обижайте любовь, или Почему любить и терпеть — разные вещи
Мы довольно часто сетуем на то, что, мол, хочется любви, настоящей, красивой, светлой, взаимной, и чтобы крылья за спиной выросли, но вот что я хочу нам всем по этому поводу сказать: если бы я была любовью, я обиделась и ушла от людей подальше. Ну кому понравится то, что его треплют как тузик грелку, швыряют мячиком на поле боя и при каждом удобном случае награждают какими-то новыми чертами и особенностями?
Вот представьте, вы — любовь, сидите, вся красивая, нежная, воздушная и светлая, тихо играете тонкими пальчиками на арфе, как вдруг врывается всклокоченная бабенка, хватает вас и начинает трясти перед оторопевшим мужчиной. Я же тебя люблю! Люблю тебя, козел ты проклятый! А ты? А ты что? Да ты мне вот за эту любовь (ты там, кстати, уже болтаешься головой вниз) обязан! Должен! Или, например, кто-то проявил неосторожность и признался в своих нежных чувствах. Все, пиши пропало. Теперь при любой возможности ему буду этим тыкать. Что-что? Не хочешь делать, как нужно мне? Да ты меня не любишь.
Как-то умудрились мы самое, пожалуй, анархичное чувство превратить в инструмент жесткой манипуляции и морального насилия. Причем как по отношению к другим, так и к себе. Приравнять то, что по природе своей не приемлет принуждения, к вечному должен / должна. Любишь? Докажи, покажи, продемонстрируй, нет, вот так не верю, так не любишь, а если сделаешь, как надо мне, — тогда поверю. Как это не хочешь? Значит… Ну и далее по кругу.
Хрупкая и нежная девочка, любовь стала идеальным вариантом для прикрытия болезненного эгоизма, желания управлять людьми и иметь себе не спутника жизни, а безвольного раба. И мы готовы, оправдывая все это светлым чувством, прошерстить полмира в поисках рецепта того, как заставить его удовлетворять наши потребности.
Если бы я была любовью, мне было бы неприятно и непонятно, почему меня, такую чистую, глубокую, спокойную и милосердную, бесконечно таскают то по каким-то разборкам, то по психбольницам, то вообще, нацепив на знамя, волокут на полномасштабную войну. Бьет — значит любит, стреляем по тем, кто нам не очень нравится, — из любви к родине или религии, уничтожаем себя и свою жизнь — во имя любви, бегаем с ножом за тем, кто обманул, — это ж все потому, что сильно-сильно любим.
