Год в сборах пролетел быстрей, чем сон, и вот уже опять кричит глашатай, что вход в пещеру открытым будет завтра.
Припрятав под одеждами припасы, с большой толпой вошли в пещеру братья и незаметно спрятались в тени.
Мгновеньем промелькнули три часа, огромная пещера опустела, закрылся вход, и воцарилась тьма.
Но что для братьев тьма? Они кресалом из кремня высекли огонь, зажгли светильники и, освещая пред собою путь, пошли по подземелью.
Там было много комнат. Возле стен расставлены удобные сиденья. А по углам, струясь, звенели родники.
И было много книг.
Осмотрев все, Абу-али-сина и Абульхарис совершили омовение, очертили круг и приступили к изучению книг.
Страницы замелькали в их руках. И что особо важным находили, записывали братья на листках, но не чернилами, а соком лука. Невидим на бумаге след от лукового сока, и потому прочесть написанного там никто не сможет, а если подержать лист над огнем, огонь проявит буквы.
Счет дням они вели, следя за маслом, которое сгорало равномерно. По очереди спали, ничем друг друга они не отвлекали — ценным было время.
И дорожа минутой каждой, за год они узнали столько, что никому не хватит века жизни осмыслить хотя бы половину этих знаний.
…В светильниках уже кончалось масло, а это значит, что кончался год их пребывания в книжном подземелье!
И стали братья ждать волшебного мгновенья, когда откроется пещера вновь.
И вот однажды раскрылся вход, и хлынул беспорядочной толпой народ с одним стремленьем — скорей до книг добраться.
Тем и воспользовались братья и незамеченными вышли из пещеры.
Но за год, проведенный в подземелье, так внешне изменились братья, что потеряли облик человечий. Их головы и лица обросли, а выросшие ногти похожими были на когти у медведя. И потому, как от зверей; от них прохожие бежали.
А на беду как раз в это время люди искали двух колдунов, измучивших народ своими злыми кознями. Отчаявшиеся люди приняли Абу-али-сину и Абульхариса за этих колдунов и набросились на них с криками: — Вот они! Держите их! Не отпускайте! Слава аллаху, наконец-то они попались!
Разъяренная толпа связала братьев по рукам и ногам я потащила к падишаху.
Был падишах невежествен и глуп, не стал он вникать в суть дела и не понял, кто перед ним. Ведь у того, кто чтит аллаха, лицо озарено особым светом и с колдуном не спутаешь его. Но падишах был туп, он был уверен, что перед ним два страшных колдуна, и он велел немедленно казнить их.
И то сказать, досуг ли падишаху подробно чью-то разбирать вину, искать свидетелей и доказательств, когда ему дозволено судьбою судить, как пожелает только он. Он может оскорбить, обидеть и даже невиновного казнить…
