Первой проснулась Рипли. Не потому, что она лучше переносила перемену состояния или больше привыкла к последствиям гиперсна, а просто оттого, что ее капсула была первой в ряду и открылась раньше других. Не вставая, она энергично помассировала руки, потом взялась за ноги. Напротив нее сидел Берк, а за ним лейтенант… как его? Ах да, Горман.
В других капсулах находился отряд десантников «Сулако»: восемь мужчин и три женщины. Это были люди особого склада. Они добровольно рисковали своей жизнью большую часть времени, которое проводили не во сне. Долгие периоды гиперсна чередовались у них с короткими, но до предела загруженными периодами бодрствования. Такие люди не слоняются по бульварам и не торчат в барах.
Рядовой первого класса Спанкмейер был командиром десантного челночного корабля. Вместе с пилотом капралом Ферро он отвечал за безопасную доставку своих товарищей на поверхность очередной планеты и за их возвращение – срочное, если возникала такая необходимость, – на борт «Сулако». Спанкмейер протирал глаза и зевал, никак не решаясь выбраться из капсулы.
– Я становлюсь слишком стар для таких игр, – проворчал он.
На это замечание никто не обратил внимания, потому что все знали (или по крайней мере слышали такие разговоры), что Спанкмейер поступил на военную службы, не достигнув призывного возраста. Когда дело доходило до высадки десанта на новую планету, никто не подшучивал ни над его возрастом, ни над его опытом.
Рядом со Спанкмейером из капсулы выкатился рядовой Дрейк. Он был чуть старше и намного безобразнее Спанкмейера. О Дрейке ходили разные слухи. По числу шрамов Дрейк не уступал «Сулако». У него были руки заправского одноглазого пирата, нос переломан столько раз, что за него уже не брались даже самые опытные хирурги-косметологи, а безобразный шрам растягивал рот в постоянную ухмылку. Шрам можно было убрать, но Дрейк не хотел. Он считал его единственной медалью, которую ему разрешалось носить не снимая. Постоянной деталью его туалета была маленькая потрепанная шапочка, которую ни одна живая душа не осмелилась бы назвать мало-мальски симпатичной.
Дрейк был оператором самонаводящегося орудия. Кроме того, он отлично владел любыми ружьями, пистолетами, гранатами, всеми видами холодного оружия и даже собственными зубами.
– За такую работу нам маловато платят, – недовольно проворчал он.
– Не знаю, как ты, а я с полным основанием могу просить прибавки, потому что проснувшись вижу твою рожу, – съязвила капрал Дитрих, которая была, безусловно, самой привлекательной в отряде… до тех пор, пока не открывала рот.
