А на другой день обманул Максима и лес. Здесь шагу нельзя было ступить, не наткнувшись на железо: на мертвое, проржавевшее насквозь железо; на притаившееся железо, готовое во всякую минуту убить; на тайно шевелящееся, целящееся железо; на движущееся железо, слепо и бестолково распахивающее остатки дорог. Земля и трава отдавали ржавчиной, на дне лощин копились радиоактивные лужи, птицы не пели, а хрипло вопили, словно в предсмертной тоске, зверей не было, и не было даже лесной тишины – то справа, то слева бухали и грохотали взрывы, в ветвях клубилась сизая гарь, а порывы ветра доносили рев изношенных двигателей…
И так пошло: день – ночь, день – ночь. Днем они уходили в лес, который не был лесом, а был древним укрепленным районом. Он был буквально нафарширован автоматическими боевыми устройствами, самодвижущимися пушками, ракетами на гусеницах, огнеметами, газометами, и все это не умерло за двадцать с лишним лет, все продолжало жить своей ненужной механической жизнью, все продолжало целиться, наводиться, изрыгать свинец, огонь, смерть, и все это нужно было задавить, взорвать, убить, чтобы расчистить трассу для строительства новых излучающих башен. А ночью Вепрь по-прежнему молчал, а Зеф снова и снова приставал к Максиму с расспросами и был то прямолинеен до глупости, то хитроумен и ловок на удивление. И была грубая пища, и странные песни воспитуемых, и кого-то били по лицу гвардейцы, и дважды в день все в бараках и в лесу корчились под лучевыми ударами, и раскачивались на ветру повешенные беглые…
День – ночь, день – ночь…
– Зачем вы хотели его остановить? – спросил вдруг Вепрь.
Максим быстро сел. Это был первый вопрос, который ему задал однорукий.
– Я хотел посмотреть, как он устроен.
– Бежать собрались?
Максим покосился на Зефа и сказал:
– Да нет, дело не в этом. Все-таки танк, боевая машина…
– А зачем вам танк? – спросил Вепрь. Он говорил так, словно рыжего провокатора здесь не было.
– Не знаю, – проговорил Максим. – Над этим еще надо подумать. Их здесь много таких?
– Много, – вмешался рыжий провокатор. – И танков здесь много, и дураков здесь тоже всегда хватало… – Он зевнул. – Сколько раз уже пробовали. Залезут, покопаются-покопаются, да и бросят. А один дурак – вот вроде тебя, – тот и вовсе взорвался.
– Ничего, я бы не взорвался, – холодно сказал Максим. – Эта машина не из сложных.
– А зачем она вам все-таки? – спросил однорукий. Он курил, лежа на спине, держа цигарку в искусственных пальцах. – Предположим, вы наладите ее. Что дальше?
