«Возможно, он соединён с зоной Игры, — медленно проговорил Комок, когда я «вернулся» в реальный мир. — Но идти к нему это то же самое, что… скажем, решить, что ты готов убить стаю волков после того, как убил щенка таксы. Я против. Наша гибель резко снизит шансы закончить Игру, я уже не говорю о выживании Матери Тьмы».
Так ли уж резко? Одним из зимних воспоминаний, которое я не вычеркнул из своей памяти, возвращало меня к моменту, когда я израненный и голодный три дня убегал от партии «новичков». Вернее, от двух охотников из партии в десяток человек. И справиться с ними у меня не было ни шанса.
«И так прошло слишком много времени, — сказал я Комку. — Если я не сделаю это…»
«Опять заводишь свою песню про самопожертвование, долг и спасение мира?»
«Нет. Двух каналов слишком мало, чтобы черпать из них достаточно энергии, мне нужно больше. Без владения этим источником я просто погибну. А Игра возобновилась. Ты помнишь послушников Культа, что мы встретили три дня назад? Уже третья партия за неделю, хотя раньше мы встречали их не чаще раза в неделю-две».
«С ними проблем не возникнет…»
«Возникнут проблемы с новичками. И со жрецами Корда».
«Ты нас в могилу сведёшь, ненавижу тебя, ты меня совсем не слушаешь, а когда слушаешь — не слышишь. Зачем я трачу время на такого упёртого человека? Матери Тьме нужно было выбрать мне другого носителя…»
И так далее. Обычное нытьё Комка после того, как он со мной соглашается. Уже через минуту он рассказывал мне, что придумал Матери Тьме хвалебную оду.
«О-о-о, Тьма, ни богатство, ни серебро, ни золото, ничто не нужно мне, кроме твоих тёплых объятий».
Это была грустная ода. Были ещё и весёлые вроде «Славься, славься, Тьма, я принёс тебе…», но рифму подобрать у Комка не получилось. Я ему посоветовал одну, но ему не понравилась, так что мы сошлись на варианте «… бесконечные потоки тёмной энергии, чтобы Сердце твоё билось вечно и никогда не останавливалось». Без рифмы, но Комку понравилось.
— Я свободен? — спросил хранитель. Оскал всё ещё держал его на земле.
«Оскал!»
Пёс отпустил хранителя. Тот с трудом поднялся. Из его сломанных жал тек яд вместе с сукровицей.
— Ненавижу тебя, — сказал он. — Я знаю, куда ты направляешь. И надеюсь, что ты там сдохнешь. Многие и посильней тебя сдохли.
— И тебе счастливо оставаться.
— Если ты выпьешь весь мой камень, клянусь, я найду тебя…
— И сдохнешь в муках, лишённый всей своей силы. Щадить тебя после третьей угрозы я не собираюсь.
