Из всех разученных в последние дни ударов этот оказался самым сложным — удар по безоружному, сдавшемуся противнику.
И Илья просто не смог его нанести. Резко развернулся и, сопровождаемый недоумённым гулом зрителей, загашал к шатру Ахилла.
Позже тем вечером в палатку к Илье осторожно заглянул плюгавый остроносый грек с изрядной залысиной и хитрыми прищуренными глазками.
«Одиссей», — вспомнил конквестор одну из фотографий, которые показывал ему Ян.
Заговорщически оглядевшись, легендарный царь Итаки таинственным шепотом поведал Илье, что в армии стремительно зреет недовольство. Греки уверены, что проиграли последнюю битву из-за того, что с ними не было Ахилла и винят в последнем Агамемнона — если бы царь не разозлил Ахилла, тот был бы с ними, и армия уже захватила бы Трою. Когда эти слухи дошли до Агамемнона, тот впал в ярость; он почти уверен, что Ахилл специально всё так обставил, чтобы скинуть его с трона и самому занять его место…
— Что тебе надо? — прервал Илья Одиссея.
Царь Итаки прищурился. Глаза у него были хитрые, не разобрать, то ли он на всех так смотрит, то ли у него что-то на уме. Как будто собирается вот-вот сказать: «Знаю, знаю я про тебя кое-что очень интересное. И если ты не дурак, то договоришься со мной по-хорошему».
— Я подумал, что, может быть, ты на денёк-другой исчезнуть захочешь, пока Агамемнон не остынет.
— У тебя есть предложение?
Разумеется, у Одиссея было предложение, и расписывал он его столь красочно, что становилось ясно — именно от царя Итаки и произошли коммивояжеры. Удобный пентеконтор, мирный день отдыха и безделья, синяя морская ширь, ласковое дуновение ветерка… На деле Одиссей отправлялся в грабительский набег на окрестности с целью пополнения запасов еды и пленников. Что до отдыха и безделья на удобном пентеконторе, так каждый пассажир жёсткого одноярусного судна, приводимого в движение пятью десятками весел, должен был весь день грести.
И всё же здравое зерно в предложении Одиссея было. Агамемнон успокоится, одумается и поймёт, что, как бы ему это не претило, без Ахилла победы ему не видать. Но пока царь разозлён, он вполне может наделать глупостей. Да, великого героя Ахилла не брало ни обычное оружие, ни гнев царей и ярость богов. Но они вполне могли убить простого смертного вроде Ильи.
— Поеду, — согласился он.
* * *
Еще до того, как открыть глаза, Ахилл понял, что горячечный бред оставил его. На миг даже подумалось, что, может быть, все странные события последних дней ему просто почудились. Вот сейчас он увидит плотный полог своей палатки, услышит привычный гомон греческого лагеря, как обычно, появится Патрокл…
