По тому, как осветилось и помолодело его лицо, я многое понял.
— Она сказала, чтобы ты сам пришел. — Тетушка опустилась на землю возле меня. — А вообще все будет в порядке! — сказала она убежденно. — Ты, главное, не слушай эти ее разговоры насчет того, что она «больше не хочет», «больше не выйдет». На самом деле только и ждет, чтобы кто за ней явился. Все женщины одинаковы.
— А как разговор шел? — Я попытался отвлечь ее от общих рассуждений. — И что она ответила? Вы ей сказали, что вас я послал?
— А как же! Обязательно сказала, что ты послал! А она в ответ только: пусть сам придет.
— Вы уверены, что все будет в порядке? А то ведь стыда не оберешься.
— Сколько раз повторять? Верное дело.
Журчала вода Хуанхэ. Проливаясь на поле, вода покрывалась белой пеной. Я чувствовал, что моя измученная душа обретает покой. О будущем я не думал. Удивительным было уже то, что я сделал первый шаг и не потерпел поражения. За последние десять лет я отвык от того, что это возможно.
— И когда же мне прийти?
— Видали? «Когда»! Что же, ждать какого-то специального дня? Сегодня же вечером и иди. Как придешь, я сразу улизну.
— А с чего мне начать?
— С чего? А еще называется образованный! Да я уже почти обо всем договорилась. Тебе что осталось? Да — да, нет — нет. Да я уверена, все будет в порядке.
— Откуда вы знаете?
— Господи! Да для этого не надо быть семи пядей во лбу! Мы с ней уже несколько месяцев в одной комнате живем, как же я могу не знать? Уж я-то ее, два раза замужем побывавшую, насквозь вижу. Она, может, и хотела бы мужа с положением. Да только такому она не нужна, хотя, как говорится, все при ней. За рабочего тоже не выйти — ведь в город ей нельзя. А за тебя пойдет. Только боится, что уже не так красива…
Мне вдруг захотелось остановиться, передохнуть. Захотелось слышать о Ней только хорошее и чтобы меня убедили, что добиться Ее руки чрезвычайно трудно…
Вечером я пришел к ним. Открыв дверь, я вдруг осознал, что настойчивость и геройство мне не понадобятся, волнений и душевного смятения тоже не будет и что атмосфера здесь совсем не та, которую розовыми красками описывают обычно в романтических повестях.
Комната опять показалась мне настоящей пещерой, разве что ярко освещенной. Обстановка была точно такая же, как у нас с Чжоу Жуйчэном, только в целом почище, поуютнее, больше порядка. В общем-то все клетушки в госхозе были одинаковыми, и мало кто стремился сделать их уютнее. Десятилетие «великой критики» остановило у нас развитие человека, погасило все его желания. Пик всякой кампании был лишь началом следующей. Мы оставались мужчинами и женщинами только с физиологической точки зрения, словно вернулись в те первобытные времена, когда человек на Земле только появился, только-только перестал быть обезьяной. Мы действовали на уровне примитивных рефлексов, определяя друг друга чуть ли не по запаху.
