Аналогичные процессы в современной поэзии. Исчезновение, распад того, что прежде воспринималось как целое.
Распад массива классики и того, что считалось «живой классикой».
Уход в тень фигуры поэта, автора — чья индивидуальность вкупе с биографией создавали тот смысловой каркас, в котором не только фрагменты, но и всякого рода черновики обретали смысл.
Я уже не говорю о народе, некогда считавшемся неявным вдохновителем и потенциальным ценителем стихов. Из поэтического и литературно-критического словаря народ исчез еще раньше, чем из политического (где его благополучно заместили населением).
Что еще остается в качестве целого?
Поэтический «архив», бескрайнее множество текстов.
Вотчина филологии, иными словами.
Нынешний — вполне логичный — расцвет «филологической» критики.
Ее способность подобрать для любого фрагмента солидную «контекстуальную» или «интертекстуальную» оправу. Не только для фрагмента — вообще для любой совокупности слов, букв, знаков.
«Апокалипсис фрагментации»
Несколько типов фрагментации в современной поэзии, в чем-то пересекающиеся друг с другом.
Постмодернистский «коллажный» тип.
Романтический тип, фиксирующий «мгновенность переживания»…[84]
Речь далее пойдет о типе, наиболее наглядно отражающем и механизм фрагментации, и ее пределы.
Действительно, моностих — еще не предел фрагментации. Он способен обладать некоторой целостностью — афористической, например.
Фрагментация может идти дальше — до расщепления на отдельные слова и морфемы. «Дыр бул щил» и прочий «заумный» язык.
Все это хорошо в виде разового эксперимента. Развитие тут едва ли возможно — дальше двигаться почти некуда. Разве что по кругу.
Александр Уланов пишет в своей статье об одном направлении в американской поэзии конца 1970-х — начала 1980-х: так называемой «языковой школе», Language School.
Справедливо отметив влияние, которое оказал на «языковую школу» русский футуризм, Уланов продолжает:
Language School изменила американскую поэзию. В 2007-м Hejinian была избрана канцлером Американской академии поэтов. Сейчас надо быть принципиальным ретроградом (вроде группы «новых формалистов»), чтобы продолжать в прежнем духе прямого высказывания[85].
Не берусь судить, насколько избрание Лин Хеджинян (и вообще избрание кого-то куда-то кем-то) является серьезным аргументом в разговоре о поэзии. Может, оно и явило собой триумф Language School и посрамление «ретроградов»: я не специалист по современной американской поэзии.
