Наз слушала краткое жизнеописание Чандлера, однако ее больше интересовали не факты, а горячность, с какой Моргантхау их излагал. Она не предполагала, чем вызвана его злость, но одно не вызывало сомнения: он его не просто знал, он все и подстроил. Это была никакая не шутка или даже исследование, если уж на то пошло: это была месть!
— Ты говоришь так, будто он убийца. Какая тебе разница, хочет ли он изучать религию или даже стать священником?
— Он изменил своему долгу. Своей семье. Своей стране.
— Может быть, он должен был сначала сделать что-нибудь для себя? Чтобы уже потом помочь «стране»?
Моргантхау покачал головой:
— Люди, подобные нам, не имеют права на подобную роскошь, а теперь тем более. Идет война, а ставки, если ты вдруг пропустила события на Кубе в прошлом году, еще никогда не были такими высокими.
Наз поняла, что сильно пьяна. И устала. Причем не просто сильно, а ужасно.
— Зачем ты заставляешь меня этим заниматься?
Губы Моргантхау скривились не то в улыбке, не то в ухмылке — Наз так и не поняла.
— Потому что я знал, что перед тобой он устоять не сможет.
— Я не о нем. Я о себе. Ты сам говорил, что есть другие девушки. Те, кто хочет этим заниматься и кому это нравится. Зачем заставлять меня это делать против воли?
Моргантхау медленно перевел взгляд в сторону общего зала, посмотрел на Наз и, положив руку ей на плечо, сжал пальцы — не сильно, но чувствительно. Теперь под полями шляпы стали видны его губы — слегка приоткрытые и влажные. В горячем дыхании витал запах ирландского виски. Какое-то мгновение они молча смотрели друг на друга, и Моргантхау наклонился, чтобы поцеловать ее, но она отстранилась и отступила назад. Моргантхау сделал глубокий вдох. Он откинул голову, и на мгновение показалось его лицо, искаженное похотью и презрением. Потом оно снова скрылось в тени, но она физически продолжала ощущать, какая буря чувств переполняла его душу.
Он сунул руку в карман.
— Держи! Дай ему это вместо обычного.
Наз устало сунула в сумку пакетик.
— Новый состав?
— Можно и так выразиться. — Губы Моргантхау горько скривились. — Подожди минут десять, потом идите. Хочу убедиться, что с камерой все в порядке.
Провинция Камагуэй, Куба
27 октября 1963 года
Мельхиор так пристально вглядывался в мишень, что даже слегка удивился, когда на лбу у русского появилось пулевое отверстие. Через мгновение тишину разорвал грохот выстрела. Мафиози с автоматом уже поворачивался, когда вторым выстрелом Мельхиор поразил в голову и его, правда, на этот раз сбоку, и вид раны был уже не таким опрятным.
