Может быть, Босини и догадывался о том, что происходит с ней, но виду он не показывал.
Опустился занавес. Первый акт кончился.
— Здесь страшно жарко! — сказала девушка. — Мне хочется на воздух.
Она была очень бледна, и она прекрасно знала — нервы ее были напряжены, и ничто не могло ускользнуть от ее внимания, — что Босини и неловко и мучительно с ней.
В глубине театра был балкон, выходивший на улицу; Джун завладела им и, облокотившись на балюстраду, молча ждала, когда Босини заговорит.
Наконец она не выдержала:
— Я хотела поговорить с вами, Фил.
— Да?
Настороженная нотка в его голосе заставила ее вспыхнуть, слова сами слетели с губ:
— Вы не позволяете мне быть ласковой с вами; вот уже сколько времени я…
Босини пристально смотрел на улицу. Он молчал.
Джун горячо продолжала:
— Вы же знаете, ради вас я готова на все — я хочу быть всем для вас…
С улицы донесся шум, и, смешавшись с ним, пронзительный звонок возвестил о конце антракта. Джун не шевельнулась. В ее душе происходила отчаянная борьба. Поставить все на карту? Бросить вызов тому влиянию, той притягательной силе, которые отнимают у нее Босини? Не в ее характере было отступать, и она сказала:
— Фил, возьмите меня в Робин-Хилл в воскресенье!
Улыбаясь робкой улыбкой, то и дело сбегавшей с ее губ, прилагая все старания — какие старания! — к тому, чтобы он не заметил пытливости ее взгляда, Джун впилась глазами в его лицо, увидела, как оно дрогнуло в нерешительности, увидела беспокойную складку, залегшую между бровями, румянец, заливший его щеки. Он ответил:
— Только не в это воскресенье, дорогая, как-нибудь в другой раз.
— Почему не в это? Я не помешаю вам.
Он сделал над собой видимое усилие и сказал:
— Я буду занят.
— Вы поедете с…
Глаза Босини загорелись гневом; он пожал плечами и ответил:
— Я буду занят и не смогу показать вам дом!
Джун до крови закусила губу; она пошла обратно в зал, не сказав больше ни слова, но не смогла сдержать слезы гнева, залившие ей лицо. К счастью, огни были уже потушены, и никто не видел ее горя.
Но в мире Форсайтов ни один человек не может считать себя застрахованным от посторонних взглядов.
Из третьего ряда за ними следили Юфимия — младшая дочь Николаса — и ее замужняя сестра, миссис Туитимен.
Они рассказали у Тимоти, что видели в театре Джун и ее жениха.
— В партере?
— Нет, не в…
— А! В амфитеатре. У молодежи теперь считается очень модным ходить в амфитеатр!
— Да нет, не совсем… Они были в… Вообще вся эта история ненадолго. Маленькая Джун просто метала гром и молнии!
