Молча, но не чувствуя ни малейшего стыда, с пылающим лицом и горящими гневом глазами девушка смотрела на них.
— Приезжайте в воскресенье одна, я покажу вам дом.
Джун видела, как Ирэн взглянула на него поверх азалий. Это не был взгляд кокетки — нет, Джун уловила в нем нечто худшее для себя: так могла смотреть только женщина, боявшаяся сказать своим взглядом слишком много.
— Я обещала поехать кататься с дядей…
— С тем толстым? Пусть привезет вас в Робин-Хилл; каких-нибудь десять миль — и лошади его промнутся.
— Бедный дядя Суизин!
Запах азалий повеял Джун в лицо; она почувствовала дурноту и головокружение.
— Приезжайте! Я прошу вас!
— Зачем?
— Мне нужно, чтобы вы приехали, я думал, что вы хотите помочь мне.
Девушке показалось, что ответ прозвучал так мягко, словно это затрепетали цветы:
— Я и хочу помочь!
Джун шагнула в открытую дверь.
— Как здесь душно! — сказала она. — Я задыхаюсь от этого запаха! — Ее глаза, гневные, смелые, смотрели им прямо в лицо. — Вы говорили о доме? Я его еще не видела, давайте поедем в воскресенье!
Румянец сбежал с лица Ирэн.
— В воскресенье я поеду кататься с дядей Суизином, — ответила она.
— С дядей Суизином! Вот еще! Его можно отставить!
— Нет, это не в моих привычках!
Раздались шаги. Джун обернулась и увидела Сомса.
— Ну что ж, все ждут обеда, — сказала Ирэн, со странной улыбкой переводя взгляд с одного лица на другое, — а обед ждет нас.
Обед начался в молчании; Джун сидела напротив Ирэн, Босини — напротив Сомса.
В молчании был съеден суп — прекрасный, хотя чуточку и густоватый; подали рыбу. В молчании разложили ее по тарелкам.
Босини отважился:
— Сегодня первый весенний день.
Ирэн тихо отозвалась:
— Да, первый весенний день.
— Какая это весна! — сказала Джун. — Дышать нечем! Никто не возразил ей.
Рыбу унесли — чудесную дуврскую камбалу. И Билсон подала бутылку шампанского, закутанную вокруг горлышка белой салфеткой.
Сомс сказал:
— Шампанское сухое.
Подали отбивные котлеты, украшенные розовой гофрированной бумагой. Джун отказалась от них, и снова наступило молчание.
Сомс сказал:
— Советую тебе съесть котлету, Джун. Больше ничего не будет.
Но Джун снова отказалась, и котлеты унесли.
Ирэн спросила:
— Фил, вы слышали моего дрозда?
Босини ответил:
— Как же! Он теперь заливается по-весеннему. Я еще в сквере его слышал, когда шел сюда.
— Он такая прелесть!
— Прикажете салату, сэр?
Унесли и жареных цыплят.
Заговорил Сомс:
— Спаржа неважная. Босини, стаканчик хереса к сладкому? Джун, ты совсем ничего не пьешь!
