— Да, господин мой, с великой радостью.
— Тогда, прошу тебя, останься и проведи со мною два дня и в знак покаяния ешь тот же хлеб, что и я.
Персеваль охотно согласился на все это, и отшельник прошептал ему на ухо святую молитву, повторяя ее вновь и вновь, пока бедный юноша не выучил ее наизусть. В этой молитве звучали многие из имен Господа Нашего, в том числе и самые величайшие и грозные, которые язык человеческий не должен произносить, за исключением страха смерти. И когда отшельник учил Персеваля молиться, он строго запретил ему упоминать эти имена, за исключением случаев крайней опасности.
— Я не буду, о господин мой, — пообещал Персеваль.
Он остался в часовне и выслушал службу, которая очень ему понравилась. По окончании мессы он поклонился Кресту и стал оплакивать грехи свои. В тот вечер он ел ту же пищу, каковой довольствовался отшельник: это были свекла, кервель, латук, кресс-салат и просо, и еще — хлеб, испеченный из ячменя и овса, да вода из чистейшего ключа. Конь Персеваля получил вдоволь сена и целую меру ячменя.
Так Персеваль познал, что Бог некогда принял смерть и был распят в Страстную Пятницу. А самое главное, в день Пасхи Персеваль удостоился принять св. причастие.
На этом повесть о Персевале сегодня кончается. Вам придется послушать рассказ о сэре Гавейне, прежде чем я продолжу ее».
Однако Кретьен, как мы знаем, более не продолжил рассказ о Персевале. Приключения Гавейна заняли весь остальной текст его романа до того места, где его труд решили продолжить другие авторы.
Если сцена первого появления Грааля окружена тайной, второй эпизод, в котором он появляется, дает ответы, столь же загадочные, как и сами вопросы. Что представляет собой сцена религиозных поучений и проповеди отшельника? Как она появилась в романе? В более ранних текстах, в частности, в романе о Тристане, уже был один прецедент подобной проповеди, но он был тесно связан с темой адюльтера, супружеской неверности Изольды из-за любви к Тристану, а не с настроением и расположением духа героя. А что же мы видим у Кретьена? Почему мы ничего не слышим о «странных, суровых и ужасных приключеньях», а вместо этого нам предстает героический образ потерянной души? Переход настолько резок, а вся сцена настолько неожиданна и немотивированна, что мы вправе предположить, что перед нами — история, принадлежащая перу некоего другого автора. Но если приглядеться повнимательнее, во всем этом можно увидеть вполне стройную и логическую картину. Персеваль преодолел первые этапы жизни идеального рыцаря; он доказал свое умение владеть оружием и завоевал сердце своей дамы. Теперь же он должен обратиться от земного к духовному, подобно тому как наставления его матери начались с вполне земных вопросов и завершились изложением основ истинной христианской веры. Персевалю впервые напомнили о его духовном долге, и сделал это не какой-нибудь клирик или монах, а рыцарь, направивший его к отшельнику. В принципе принять исповедь юноши и отпустить ему грехи мог только священник; однако отшельник, как оказалось, был одинакового с юношей рода, поскольку приходился ему дядей. Персеваль оказался на новом этапе своего пути к достижению рыцарского идеала и совершенства, поняв, сколь важное место в жизни истинного рыцаря должна занимать религия. Главный урок, который он усвоил при этом, — это важность мессы и освященной гостии; отец Короля-Рыбака поддерживал свою жизнь только гостией, подобно тому как сам Персеваль поддерживал свою духовную жизнь тем, что ежедневно присутствовал на мессе. Кульминацией всего этого эпизода явилась фраза: «А самое главное, в день Пасхи Персеваль удостоился принять св. причастие».
