Я застыл от страха, когда Саддам посмотрел на меня с любопытством во взгляде и не без сочувствия.
- В чем дело, Микаелеф? - спросил Саддам. - Что тебя беспокоит?
- Ничего, Ваше Превосходительство... - Я покрылся путом и не знал, что ещё сказать.
- Но все же, Микаелеф, скажи мне.
Я с трудом сглотнул.
- Моя... жена...
- Да?
- У моей жены есть подруга из Кербелы... она живет сейчас в Басре...
И Саддам, и молодой Кусай пристально смотрели на меня, с улыбкой кивая головой, пока я бессвязно рассказывал свою историю.
- Муж этой женщины десять лет назад погиб в производственной катастрофе, и она одна воспитала двух сыновей. Обоих недавно арестовали, и младший был казнен. Она не знает, что случилось с другим сыном. Моя жена спросила меня, могу ли я узнать, где он.
- Понятно, - сказал Саддам, все ещё улыбаясь. Показалось ли мне это, но улыбка словно приклеилась к его лицу и напоминала оскал. - И почему были арестованы эти два человека, Микаелеф?
- Не имею представления... Саддам, но мать считает, что они были арестованы службой безопасности.
- И она, конечно, настаивает, что оба не виновны и не причастны ни к каким правонарушениям?
- Да, она считает именно так.
- Как его имя? Старшего сына.
- Его зовут Ясин Хассан аль-Асади.
- Сколько ему лет?
- Точно не знаю. Я думаю около двадцати одного.
- Ты говоришь, он из Басры? - Саддам прошелся по комнате, задумчиво глядя в пол. - Я разберусь в этом, Микаелеф, - наконец сказал он, - но я не могу ничего гарантировать. Мы не знаем, как серьезны были его преступления, но мне кажется, что эта подруга твоей жены, мать Ясина Хассана, заслуживает симпатии. Если преступления Ясина не столь серьезны, мы можем в этом случае проявить снисходительность.
Мне пришло в голову, что присутствие Кусая при этой сцене оказалось удачным обстоятельством. Младший сын Саддама, которому к тому времени было шестнадцать, настолько отличался от Удая, насколько могут различаться два брата. Я видел его крайне редко, и даже в этих редких случаях он почти всегда хранил молчание. Он, казалось, был счастлив, что его отец находится в центре внимания, и не пытался поразить или запугать окружающих, как это делал Удай в его возрасте. И Саддам всегда вел себя более раскованно и проявлял отеческие чувства, когда он был с Кусаем, и я надеялся, что это повлияет на его отношение к моей просьбе. И все же я не был настроен оптимистически.
- Я сделаю все, что могу, Микаелеф, - сказал Саддам, обняв за плечи юного Кусая. - Я человек слова. - Он взглянул на своего сына и ласково улыбнулся. - Теперь мы должны идти, Кусай, твоя мать ждет нас.
