Следим за героем. Первый помысел этого человека безбожен, но пропорционален силе нанесённого ему удара. Он не хочет жить. Но останавливается. Почему? Вспомните его мотивацию: «О, если бы Всевышний не назвал грехом самоубийство, Боже, Боже…» На этом этапе его действия мотивированы его верой. Он не кончает с собой потому, что верит в Бога, запретившего сводить счёты с жизнью. Хоть помысел есть. Но не хочет жить человек только тогда, когда для него все обесценивается. Для Гамлета действительно всё обесценено. Однако заметь, он не может мстить. Он останавливается в нерешительности. Но это не нерешительность слабости. Это нерешительность святости. Месть — дело гнева, дело греховное. Но разве Гамлет в гневе? Нет. Он брезгливо смотрит на поведение родившей его и самой близкой ему по крови и, узнав об убийстве отца, — испытывает не гнев, а потрясение, но потрясение омерзения, гадливость, точно глядя в лепрозории на гноящиеся зловонные язвы. Хочется уйти, но уничтожать их — не хочется. Но гнева в нем нет. Помнишь? «Ведь у меня и печень голубиная — нет желчи, чтоб возмущаться злом…»
Но именно от него — кроткого и чистого человека — требуют мести. Это нехристианское деяние. Гамлет снова останавливается и высказывает сомнение в истинности сказанного ему призраком. Он не просто полагает, что он прельщён призраком, обманут, заметь подсознательно, внутренне он надеется на это! Это защита души от необходимости совершать невозможное для неё. И Гамлет пытается проверить сказанное — чтобы убедить себя в лживости слов призрака. При этом ему нужно, и он хочет, чтобы это оказалось ложью — тогда его жизнь вернётся в нормальную колею. Он хочет именно этого и потому — медлит. Медлит не из нерешительности, но из мучительного нежелания убивать.
Но устроенный им спектакль в замке неопровержимо доказывает ему и Горацио, что призрак сказал правду. Видение было от Бога, а не от дьявола. Его не обманули и не прельстили. Клавдий — убийца. Это — катастрофа для Гамлета. Гамлет — принц, но Клавдий — король. Король неподсуден, и законных мер, чтобы покарать его, нет. Это тот искус, о котором верующему страшно и думать. Гамлет не может уклониться от выполнения обещания отцу, но преступить заповедь «не убий» тоже не может. Он стоит за спиной Клавдия, когда тот молится, и опускает оружие — снова по вере, ибо не хочет убивать во время молитвы. Дальше ему нужно решить — что делать? Спаси Бог любого от таких искусов. Он мечется, но у него нет выбора — ему нужно убить. Он не хочет.
