Победа был Пиррова, ибо зажегся свет — и меня вновь отвели на допрос, думая, что я между тем уже уснул. И метод неплохой. Заспанный человек меньше сопротивляется. Сколько тех, кто уже сознался, что они — собственная бабушка, только чтобы их опустили поспать. В заключение ночи я получил несколько спичек — все хорошо, что хорошо кончается. На следующее утро я решил поразмыслить над тем, знала ли та учительница, что мы смотрим ей под юбку, или нет. В памяти у меня хранились точные фотографии всех выражений ее лица и все движения ее ног, в первую очередь бедер. Теперь я уже умею допрашивать, ставить вопросы, соответственно сомневаться, обвинять. Ха, если я вырву из нее признание, то составлю такой протокол, что откупиться она сможет только глубочайшей жертвенностью! Такая надменная, строгая дама! Имя ей — Судьба. Она думает, что все мы будем ползать перед ней на брюхе, только чтобы не поставила двойку. Правда — она сгубила в процентном отношении больше королей, чем нищих, ведь короли принуждают, а мы, нищие, умеем и вынудить.
Следствие длилось в течение нескольких месяцев, потом снова несколько месяцев ни одна живая душа не вспоминала обо мне. Напрасно я «тренировался», то есть готовился встретить каждый новый день по-особому, упражнял тело (приседаниями и наклонами) и дух (внутренними диалогами на всевозможные темы, которые, мне казалось, в стремительном водовороте жизни я проскочил), укреплял свою мораль (методом самовнушения — «я силен», «это несправедливо», «друзья борются за меня»), нивелировал депрессию (вожделением, тихим пением виселичных песен, передачами радио «Дыра» и играми, выдуманными мною на ходу, воображаемыми путешествиями и спортивными мероприятиями) и на всякий случай упражнялся в технике умирания (неправда, что только трусы много раз умирают в воображении); если для человека смерть не станет привычной, она может в самый торжественный момент жизни его чудовищно поломать. В фазе наивысшего преображения, большего, чем все развитие от червей и пресмыкающихся (если это развитие вообще было, отец Янез интересно заметил, что у обезьян в течение последних десятилетий не наблюдается ни малейшего развития; совсем не лишенной смысла мне кажется и теория о том, что некие более высоко развитые существа из космоса поставили эксперимент на неком виде животных — и сотворили человека). В преображении, именуемом по-домашнему «смертью», масса и энергия индивидуума, прежде именуемого живым человеком, превращается в массу и энергию падали. Однако и после клинической смерти в мертвечине происходят какие-то процессы, которые можно назвать органическими, живыми. И мысль, которую человек передает в космос — сам не зная как, — с ним не умирает. Вместе с тем человек в своем сознании тяжело избавляется от врожденного и привитого ужаса перед разрушением целостности своей физической и психической личности и их расхождением. Мы спокойно срываем цветочек и засовываем его в петлицу, хотя при этом инициируем ту же самую фазу преображения — смерть цветка.
