Без труб и барабанов | страница 98



Точно в подтверждение, Женька шумно перевернулась и завздыхала.

Обе оказались в коридоре, за прикрытой дверью.

— А что ты делаешь? — спросила Татьяна Александровна шепотом.

— Разговариваю.

— С кем?

— Ну мам, ну какая разница?

— Так… Ты ведь никогда не расскажешь ничего, — в голосе матери обозначилась обида.

— Ой, вот только не начинай!

— Ну правда, ну с кем? Тебе жалко сказать?

— Ой, ну с Гришкой! — Наташка закатила глаза. Мать насторожилась. — Вот видишь, ты и не помнишь его! Был у нас во дворе такой мальчик, Гриша Бойко. Еще был смешной случай в детстве — он у папы презерватив стащил и мне дал, как будто это шарик. Как же ты орала! Ну, вспомнила?

Татьяна Александровна побледнела, но Наташка, конечно, этого не видела — в коридоре было темно. Она истолковала молчание матери по-своему. Сказала:

— Ну ты тормоз, мам. Вообще никого никогда не помнишь! — И вернулась к ноуту.

На мониторе мигало несколько сообщений:

«не спится?»

«ты моя сладкая полуночница»

«куда пропала?»

Наташка улыбнулась и написала: «Я тут!»

«жена свалила на работу может по скайпу пообщаемся», — был ответ.

«сегодня не могу… Женька спит в моей комнате…», — написала она Гришке.

«жаль! а я уж настроился, как всегда. раздраконила только меня», — откликнулся тот после паузы.

«тетка из Праги едет, прикинь?» — наконец-то начала Наташка о наболевшем. Сегодня ей было не до Гришкиных эротических глупостей, хотя игры по сети были ей, конечно, приятны. А Татьяна Александровна так и стояла в коридоре. И все думала — как же она так может, Наташка? Резинки! В рот! И разговаривает как ни в чем не бывало!

У аэропорта стояло десяток маршруток, кругом толкались неловкие утренние люди. Ольга спросила у одного, у другого, но все шли мимо. Тощая девчонка в дредах наконец сжалилась, невнятно махнула куда-то вправо, где стояла запыленная «газель». Чемодан неуклюже переваливался, оступаясь о трещины в асфальте. Без ветровки плечи покрылись крупными мурашками.

Аэропорт был современный — новенький, чистенький, немного похожий на пражский. Но стоило выйти из дверей, как на нее обрушился чужой мир и настигло наконец-то ощущение другой страны. Слишком громко кричали автобусные зазывалы, слишком нервно реагировали люди на ее безобидный вопрос. Солнце уже поднималось из-за крыши аэропорта и обещало быть жарким, но тут, в тени, еще царил ночной холодок. От палаток на другой стороне площади тянуло пережженным маслом, запах мешался с выхлопами и сигаретным дымом. С ночи еще не убирали, и урны были переполнены, какие-то обертки тащило вдоль тротуара, у редких скамеек густо лежала шелуха. Никто не улыбался. Или Ольга просто не выспалась и все представлялось ей в дурном свете?