Младшая Лопухина, Прасковья Петровна, тоже была рада перемене в своем положении. Впрочем, она, по молодости лет, еще не вполне понимала всю важность этой перемены.
Что же касалось виновницы всех этих событий, Анны, то она прежде всего любовалась пейзажем, открывавшимся за окном кареты. Когда они миновали окраины Петербурга и въехали в обширный павловский парк, она, что называется, прилипла к окну и глядела во все глаза. Как тут было красиво! Деревья росли не просто так, а по замыслу парковых мастеров, образуя живописные группы. От главной аллеи, по которой они ехали, в стороны отходили дорожки, посыпанные красной крошкой. То здесь, то там среди деревьев открывались площадки, на которых стояли мраморные или бронзовые статуи. Вот слева мелькнула речная гладь — то была речка Славянка, покрытая кувшинками и лилиями.
Что же касается человека, по чьему велению была создана вся эта красота и по чьей воле их семья тронулась с места и оказалась на берегах Невы, — о нем Анна думала мало. Она вовсе не сознавала своей роли в произошедших переменах. Да, она знала, что на балу удостоилась внимания государя и, кажется, даже успела ему понравиться. Но чтобы из-за этого танца ее отца назначили на генеральскую должность, вызвали в Петербург — это ей не приходило в голову. А Екатерина Николаевна не сочла нужным разъяснить падчерице это обстоятельство.
Но вот наконец карета выехала на открытое пространство, и перед глазами Анны предстал строгий, полный скрытой красоты дворец. Слуги распахнули двери, и дамы проследовали в любимую летнюю резиденцию императора. В вестибюле, отделанном каррарским мрамором, их ожидал мажордом, и с ним — тот самый человек, что был с императором на балу в Москве, — граф Кутайсов.
Отвесив положенный поклон Екатерине Лопухиной, он затем обратился к Анне:
— Рад приветствовать особу, что стала подлинным украшением московских балов, а теперь призвана стать таким же украшением гостиных Северной столицы! Идемте, государь ждет вас. Чаепитие состоится в Итальянском зале. — И двинулся по анфиладе зал, один прекраснее другого, указывая гостьям дорогу.
Они вступили в зал, где между окон стояли античные статуи, а стены покрывали картины с видами Рима, Неаполя и других итальянских городов. Здесь был накрыт стол, а во главе стола сидел император. И вновь, как и в Петергофе, он не стал ждать гостей — сам вскочил и двинулся им навстречу.
— Весьма рад вас видеть, — приветливо произнес государь.
