— Ни пуха ни пера!
— Лик, мы не на экзамен, а в «Антилань», — напомнила я.
— Тем более!
Все с самого начала пошло наперекосяк. Мы чуть не забыли туфли в такси. Пришлось бежать за машиной метров двадцать и орать: «Остановитесь!», «Сто-о-оп!!»
У входа нас встретила Ириска — папина секретарша. Помимо способностей набирать текст со скоростью 86 знаков в минуту и варить кофе, у нее есть еще одно неоспоримое достоинство: маникюр. Сейчас ее ноготки расписаны под хохлому, что в сочетании с платьем-сарафаном выглядит просто потрясающе.
— У нас вечеринка в русском стиле, — тараторила Ириска, проводя нас через холл к гардеробу. — Я буду самых важных гостей встречать с караваем на полотенце…
— Вот почему ты в сарафане, — догадалась Варежка.
Ириска окатила ее ледяным взглядом:
— Это «Версаче»!
— А разница? — невозмутимо пожала плечами Варя, вытряхнула из пакета туфли и принялась переобуваться.
— В принципе разницы никакой, — согласилась Ириска. — Но раз уж у нас прием, а не банальный фуршет, то на мне платье от «Версаче», а не сарафан.
Тут в гардероб ввалилась целая экскурсия из малолетних моделей, которые принялись снимать шубки и поливать друг друга духами. Никак не пойму, почему основная масса девушек на подиуме — лет пятнадцати-шестнадцати. Неужели, чтобы вызывать булимию у женщин, которые пытаются приблизиться к их формам (совершенно неженственным, надо сказать)? Но, честно говоря, меня преследует чувство неполноценности — ведь к своим двадцати я ни разу не участвовала в миланской неделе моды. А ведь могла бы… В четырнадцать лет я решила воспользоваться родственными чувствами Федора и отправилась к нему в агентство. Папа меня не разочаровал — взял без всяких кастингов, но вот когда через полгода меня не пригласили ни на один показ, я поняла, что у «блата» есть и другая сторона. Например, тебе все врут. Другие модели без конца хвалят твою фигуру, когда нужно худеть и худеть, а потом ходить в тренажерный зал и снова худеть. Никто не обращает твоего внимания на то, что надо на полной скорости бежать к косметологу, хотя ни у одной нормальной модели не может быть такого количества прыщиков. И все только потому, что мой папа — директор по кастингу и режиссер показов. Через полгода я сама обо всем догадалась и занялась внешностью вместо карьеры.
Мы с Варежкой пошли в зал. Там еще почти никого не было, только несколько моделей ходили вокруг столов с жирной пищей и смотрели грустными глазами.
