- Ты не осуждай, что я так вот… что разнюнился… - сказал он.
Ольга протестующе замотала головой. У нее у самой в глазах были слезы. А Валентин подумал, что Ольге очень к лицу белый халат. Он сделал ее более стройной, и глаза кажутся не серыми, а почти черными. И в них нежность и доброта.
На стене справа зажегся красный огонек. Ольга засобиралась уходить.
- Мне пора.
- Не надо… Останься, - попросил Валентин, уверенный, что его желание не может не исполниться, раз все происходит во сне.
Однако Ольга повторила:
- Здесь порядки строгие.
Только теперь Валентин поверил, что это не сон, и это было еще удивительнее.
- Я снова к тебе приду. Я всегда буду рядом, пока нужна тебе… А сейчас явятся врачи. Но я буду недалеко, и ты помни, что я недалеко и думаю о тебе.
Она поднялась, но он требовательно и умоляюще посмотрел на нее. Ольга поняла, чего он ждет, и вспыхнула от смущения, а потом наклонилась и поцеловала его в губы. Так она краснела лишь в первые дни после того, как они признались друг другу в любви.
Походка у нее тоже стала иной - очень легкой, стремительной, и это опять была счастливая перемена, которую отметил Валентин.
Но едва Ольга скрылась за дверью, он снова усомнился в реальности того, что произошло сейчас, и лишь с появлением Ильи Петровича и Клавы окончательно поверил, что не спит.
- Ну вот, свидание вас явно взбодрило, - заговорил Илья Петрович. - Давление крови, нервные импульсы, состав крови отличные. Во время свидания они улучшались прямо-таки по минутам. Отлично!
Он опустился на тот же табурет, на котором недавно сидела Ольга, улыбался дружески; словно был знаком с Валентином сто лет. Клава, то ли медицинская сестра, то ли молодой врач, вела себя сдержаннее, но глаза ее лучились улыбкой.
Валентин ждал, что его станут сейчас осматривать, как всегда делают в больницах, но Илья Петрович явно не торопился, а Клава - та вообще отвернулась, сказав:
- Пора позаботиться о вашем аппетите,
Что-то щелкнуло, и Валентин увидел маленький столик на колесиках и на нем какие-то тюбики не то зубной пасты, не то вазелина. Клава подкатила столик к кровати и, надев на лицо маску, объявила:
- Кушать подано. Кажется, так пишут в старинных романах?
Руки у нее были в полупрозрачных перчатках. Она открыла один из тюбиков.
Валентин решил, что ему собираются давать какие-то лекарства, и поморщился. Клава улыбнулась.
- Нет, это не лекарства. Это еда.
- Еда? Вот эта… паста? Предпочел бы… борщ…
Теперь уже заулыбались оба - и Клава и Илья Петрович.
