Он заставил себя открыть глаза и опять почувствовал холод. Подняться удалось не сразу. Тело стало непослушным.
А потом он снова шел, повторяя в полузабытьи все одно и то же: «Вся-то… наша… жизнь… борьба…»
Не вслух повторяя. Мысленно.
Развиднялось. Но он уже ничего не различал перед собой. Только какие-то цветовые пятна и круги.
День снова сменился ночью, а Валентин по-прежнему шел, не отдавая себе отчета, куда и зачем идет… «Вся-то… наша… жизнь…»
Начались галлюцинации. Он видел не тундру, а зеленый лес и реку, над которой повис белый туман…
На мгновение полузабытье отступило, и Валентин различил впереди какие-то черные громады и огонек над ними. Это была яркая звезда, а ему почудился огонек, зажженный доброй рукой человека. Он рванулся к нему и упал. Подняться уже не сумел и пополз, захватывая воздух потрескавшимися губами.
Вскоре неверная реальность опять сменилась бредом. Не было тундры, а было черное поле, яма с упругими, словно живыми телами расстрелянных партизан, и далеко, бесконечно далеко робкий свет в избушке.
Доползти бы к этому свету. Только бы доползти!..
Он останется жив, если доползет… Он доползет… доползет… Его не убили, только грудь горит, но он жив. Он выполз из-под трупов, а теперь надо доползти…
Все, что он видел в бреду, было с ним в сорок третьем. В марте.
Партизанский отряд, в котором Валентин считался лучшим разведчиком, попал в засаду. Во время боя погибли почти все. Уцелевших, в том числе и десятилетнего Валентина, взяли в плен и через день расстреляли. Случайность спасла парнишку от смерти. Пуля задела легкое, Валентин потерял много крови, но глубокой ночью выбрался из ямы и дотащился к свету в крайней избенке. Он не только остался жив. Он вырос сильным и крепким.
Да, так было. Семнадцать лет назад. А сейчас он полз и бредил прошлым.
Он дотащил измученное тело до темной громады и продолжал судорожно ползти, не замечая, что перед ним не спасительное тепло избы, а ледяная щель. Вскоре уже не было сил передвинуться даже на вершок. Но он все равно царапал лед… Под конец и пальцы замерли.
Опускались нетающие снежинки. Мороз. Покой. Тишина.
Ощущение было такое, словно он падал в теплую и мягкую пустоту. Это не вызывало страха. Наоборот, было приятно. Он подумал, что это похоже на сон - падение. Стоит открыть глаза и убедишься - все иначе. Но веки словно окаменели, не поднять их.
А потом все разом исчезло. Тьма. Небытие. Долго ли они продолжались - мгновение, вечность? - он не мог судить. Но так же внезапно, как тьма, наступил полусон. Только теперь он, этот полусон, был ярким и странно осмысленным.
