Молодой человек никак не мог прийти в себя от изумления. Он, никогда даже мухи не обидевший, не пожалев, что не смог ее предварительно усыпить, ударил своего лучшего друга! Хотя если уж совсем откровенно, то друга бывшего. Впрочем, в тот момент у него были дела поважнее. Для него настал час суровых испытаний: многие самые очаровательные хайку Сеголен были разорваны в клочья. Не обращая внимания на крики и оскорбления, которыми Робер осыпал его на лестнице, равно как и на неистовые удары в дверь, он взял моток скотча и принялся склеивать страницы, ставшие для него предметом такого поклонения. Робер снаружи перешел к угрозам, клялся, что бывший приятель просто так не отделается и еще за это поплатится, но Билодо ничего не слышал, поглощенный сложной хирургической операцией, имевшей целью воскресить изуродованные стихи.
И только много позже, когда крики Робера стихли, а хайку Сеголен были восстановлены, Билодо, сунув в карман куртки руку за письмом, чуть не отправленным накануне, обнаружил, что его больше нет. Оно исчезло. Вместе с написанной им танкой.
Он не мог припомнить, что с ним случилось. Может, он банально потерял его во время злоключений минувшего вечера? Или это мерзавец Робер его спер?
Переступив в полдень порог «Маделино», Билодо увидел, что Робер, в компании своих неизменных дружков, сидит в давно облюбованном почтовыми служащими углу. Не заметить его распухший, сизого цвета нос было очень и очень трудно. Билодо почувствовал, что в него выстрелил целый залп враждебных взглядов — Робер наверняка выдвинул свою собственную версию нападения на его драгоценный орган обоняния. Стараясь не обращать внимания на злобную атмосферу, Билодо уселся за стойкой. Таня поставила перед ним тарелку супа, и он погрузил в него ложку, думая, как поделикатнее разузнать об исчезнувшей танке. Неужели письмо действительно взял Робер? О том, чтобы спросить его напрямую, не могло быть и речи, тем более в присутствии посторонних. Как же все выяснить, ничем себе не навредив? Как сделать так, чтобы бывший друг не воспользовался ситуацией, а если стихи действительно у него, то как избежать унижения, извинений, а может, и чего похуже — в зависимости от его настроения? Билодо рассеянно жевал китайский пирог, надеясь, что Робер сам внесет ясность, подойдет к нему и назначит выкуп, но ничего подобного не случилось — поведение коллеги недвусмысленно свидетельствовало о том, что все его намерения по отношению к бывшему другу сводятся лишь к одному — ненавидеть его до скончания веков.
