Аббат приискивал нужное выражение.
-- Друга, -- подсказал Ивон, видя, что слово "любовник" было противно языку духовной особы.
-- Да, друга. Тогда Баррас в порыве необузданной страсти, внушенной этим созданием, обратится к нам за деньгами, которые бросит на исполнение ее капризов.
-- И это поручение... советника вы даете мне? -- спросил Ивон.
-- Отказываетесь вы от него? -- живо возразил Монтескью, опасавшийся, что его объяснения охладили пыл молодого человека.
-- Нет, вы мне сказали, что оно имеет свои опасности.
-- Да, опасности, которые я не в состоянии вам указать, потому что не мог их отгадать. Эти люди убили или спровадили куда-то троих из наших. Откуда эта женщина? Кто она? Не знаю. Она вдруг появилась на празднествах сладострастного директора. Вчера еще никто о ней не знал, а сегодня разом стало известно и об ее существовании, и о влиянии на Барраса. Но в одном я уверен твердо: за этой женщиной установлен таинственный надзор, чтобы не подпускать к ней тех, кто попытался бы совратить ее с пути, ею самой однажды выбранного. Я сначала думал, что она действует в интересах Бонапартов, этой толпы честолюбивых родственников, которых генерал оставил в Париже за себя.
-- Без сомнения, чтобы пригреть ему местечко, -- заключил Ивон.
Аббат усмехнулся и продолжал:
-- Нет, Бонапарты ни при чем в этом заговоре, единственная цель которого -- перетянуть Барраса. Но Баррас не такой человек, чтобы легко купиться; он продает себя дорого, очень дорого...
И, разразившись смехом, аббат прибавил:
-- А у Бонапартов нет ни гроша за душой!
Кавалер Бералек встал, чтоб распрощаться.
-- Где найду я эту женщину? -- спросил он.
-- Она должна быть царицей праздника, который Баррас дает нынешней ночью в Люксембургском саду.
-- Сегодня ночью я ей представлюсь, -- решил Ивон, протягивая аббату руку на прощанье.
-- Где вы остановились в Париже? -- спросил тот.
-- В гостинице "Страус", улица Ла Луа (бывшая улица Ришелье).
-- Хорошо, до вечера вы получите двести луидоров на первые военные расходы.
Прислушиваясь к удаляющимся шагам молодого человека, аббат, оставшись один, прошептал:
-- На этот раз сделана последняя ставка, и хорошая! Потому что я все рассчитал.
Увы! Аббат ошибся в расчете, не подозревая о существовании нового врага, которого звали: "Товарищи Точильщика".
