В январе 1765 года Калнышевский, вопреки царской воле, опять становится кошевым атаманом и на Сечи… более месяца работает специальная следственная комиссия из Петербурга, расследовавшая проявление «дерзкого неповиновения и своеволия» запорожцев. Было заведено даже «Дело о самовольном избрании казаками атамана Коша Запорожской Сечи Калнышевского», но, в связи с перспективой будущей войны с Турцией, в запорожскому казачеству отводилась едва ли не решающая роль, императрице Екатерине Второй пришлось примириться с самовольным избранием Петра Калнышевского кошевым. Все последующие выборы, по запорожскому обычаю проходившие ежегодно, напоминали разыгранный спектакль: Петр Иванович, обладая значительной властью, неизменно оставался кошевым до разрушения Сечи, то есть, десять лет подряд.
***
По воспоминаниям современникам, Сечь при Калнышевском процветала. Наступил даже момент, когда она отказалась от провианта из России — обходилась своим продовольствием. Поэтому не верьте тем, кто утверждает:
будто до немцев-колонистов, заселивших при Екатерине Второй таврические земли, они пребывали в запустении. Результатом усилий кошевого Калнышевского стало появление в пределах козацких вольностей, как отмечают исследователи, 45 новых сел, более четырех тысяч хуторов-зимовников, в которых к 1775 году проживало около 50 тысяч [!] хлеборобов. Деятельность кошевого даже в поговорку вошла: «Як був кошовим Лантух, то не було хліба й для мух, а як став кошовим Калниш, то лежав на столі цілий книш». То есть, если бы не разгром Сечи, территории, занятые ей, не подверглись бы никакой немецко-меннонитской, как это случилось, колонизации, а оставались бы сугубо украинскими.
Историки также подчеркивают, что дальновидный атаман, стараясь поскорее заселить большие безлюдные пространства Сечи, способствовал переселению крестьян из Украины на вольные земли, чтобы тем самым закрепить их в юрисдикции Запорожского коша. Как грибы после дождя, вырастали хутора, села и разрастались прежние поселения: Романково, например, Тритузное, Лоцманская Каменка, Половица, Таромское, Диевка, Перещепино, а также Новый Кодак, Старая Самарь, Никитино. Иными словами, пустовавшее веками Дикое поле постепенно обживалось, очеловечивалось, позволю себе такое слово, переставало быть диким.
Борьба же за землю все более обострялась. Доходило до прямых вооруженных столкновений казаков с российскими военными командами, которые без надлежащих санкций входили в Запорожье. Калнышевский был осторожен с русским правительством и отрицал свою причастность к подобным происшествиям. Хотя фигурировавшие в них запорожские полковники Гараджа, Роменский, Кулик и другие действовали, безусловно, по указке кошевого.
